тексте: после пожеланий, касающихся материальных дел семьи и издания сочинений Пушкина, Жуковский пишет: «К вышесказанному осмелюсь прибавить личную просьбу. Вы, государь, уже даровали мне высочайшее счастие быть через вас успокоителем последних минут Карамзина. Мною же передано было от вас последнее радостное слово, услышанное Пушкиным на земле. Вот что он отвечал, подняв руки к небу и с каким-то судорожным движением (и что вчера я забыл передать В<ашему> В< еличеству >): как я утешен! скажи государю, что я желаю ему долгого, долгого царствования, что я желаю счастия его в сыне, что я желаю счастия [его] в счастии России. И так, позвольте мне, государь, и в настоящем случае быть изъяснителем вашей монаршей воли и написать ту бумагу, которая должна будет ее выразить для благодарного, отечества и Европы» (см. наст, изд., с. 191). Дальше шли снова денежные просьбы. Попытка Жуковского убедить царя, что он «забыл» передать ему пушкинские слова, не удалась, а скорее раздражила его— отсюда и убеждение, что если бы не он, царь, то Пушкин умер бы без исповеди, как нехристь и бунтовщик, Однако написанные Жуковским однажды слова неизбежно должны были войти и в следующие документы—в публикацию в «Современнике», и в письмо, не предназначенное для печати. Т. е. повторился случай с секундантом — Данзасом (см. с. 127 наст, изд), когда свидетельство, выдуманное, вынужденное обстоятельствами, обрело силу документа.
С. 165. великая княгиня — Елена Павловна, жена вел. кн. Михаила Павловича. Ее записки к Жуковскому, наполненные тревогой за Пушкина, от 27—29 января напечатаны в «Литературном наследстве» (М., 1952. Т. 58. С. 134—135). Впоследствии Жуковский вспоминал:' «Великая княгиня, очень любившая Пушкина, написала мне несколько записочек, на которые я давал подробный отчет ее высочеству, согласно с ходом болезни» (Жуковский В. А. Соч. 8-е изд. Спб., 1885. Т. 6. С. 17). Отношение Е. П. к Пушкину видно из ее письма к мужу в Лозанну: «Я видаю иногда Вяземского, как и твоих протеже— семью его, и я приглашала два раза Пушкина, беседа которого кажется мне очень занимательной» (подлинник по-французски.—77//. Т. 58. С. 135).
С. 171. более десяти тысяч человек... Назывались и другие цифры: С. Н. Карамзина писала 20 000 (Карамзины. С. 171),
Я. Н. Неверов— 32 ООО (Моск. пушкинист. 1927. Вып. 1. С. 44), прусский посол Либерман — 50 000 (см. наст, изд., с. 340).
С. 172. Имеется в виду стихотворение 1835 г. «Вновь я посетил...».
II. Записки врачей о болезни и смерти Пушкина
С. 174. Записка доктора Шольца, как и другие материалы из собрания А. Ф. Онегина, в настоящее время находится в Институте русской литературы (Пушкинский дом) АН СССР.