Не понимаю я этого! Мать приходит в этот дом раз в году и все равно хочет сбежать! Хотя почему бы нет! Дома перед телевизором или с книжкой она провела бы, вероятно, более осмысленное Рождество. И все же я произнесла твердо:
— Анна готовила ужин. Она обидится, если мы не придем.
Мать в нерешительности замялась, потом кивнула и позвонила в дверь.
Скандал стих. Анна открыла дверь, все еще бормоча в адрес мужа что-то вроде «Поцелуй мой зад!», коротко бросила «Привет!» и исчезла в доме.
Я про себя уже просила у матери прощения. Надо было уйти. Начало многообещающее. Мы молча вошли в дом.
Здесь все было как всегда. Ни намека на праздник. В прихожей грязные ботинки Джейкоба валялись в беспорядке вперемешку с игрушками и, кажется, со свадебным галстуком Джереми. Да, кажется, это был именно он, галстук со свадьбы, только совершенно изжеванный и истерзанный. Мы сняли куртки и повесили их в переполненный гардероб.
— Чем пахнет? — тихо спросила мать.
Я потянула носом. Пахло горелым.
Джейкоб опять завопил, Анна заорала на Джереми, тот зарычал в ответ. Я вздохнула. Да, долгий будет сочельник. И душевный, нечего сказать. В гостиной выяснилось, в чем причина ссоры. Рождественская елка стояла посреди комнаты голая и изломанная. Анна держала на руках сына, прикрывая собой. Джереми кипел от ярости. Его мать ползала по полу, собирая осколки елочных игрушек.
— Он еще маленький! — заступалась Анна.
— Он знает, что можно, а что нельзя! — кричал Джереми. — А ты ему все позволяешь! И это он тоже знает!
Мать Джереми увидела нас и смущенно улыбнулась.
— Джейкоб опрокинул елку, — объяснила она тихо.
— Потому что Джереми ее не закрепил! — взвизгнула моя сестра.
— Закрепил как надо! — прорычал ее муж. — Этот мелкий монстр повис на ветке и стал раскачиваться!
Джейкоб цеплялся пухлыми ручонками за шею матери, ища у нее защиты, и прятал лицо у нее на плече.
— Ты называешь своего ребенка монстром! — крикнула Анна и ляпнула такое словечко, что «монстр», конечно, сразу поблек.
— Филип еще не пришел? — тихо спросила мать.
— На кухне с Карлом, — тявкнул Джереми.
Мать опустилась на колени рядом с миссис Бекетт и стала тоже собирать осколки игрушек.
Запах горелого усилился. Я бросилась в кухню.
— О, привет, Фелисити, — приветствовал меня мой брат. У него за спиной из духовки тянуло черным дымом.
— Привет, Фелисити, — подхватил Карл, брат Джереми.
Я схватила пару кухонных полотенец и открыла духовку.
— Тут скоро кухня сгорит, а вам наплевать! — бросила я им.
Ветчина в духовке безнадежно обуглилась. Я открыла окно.
— Ой, а мы и не заметили! — Филип захлопал глазами и глотнул пива.