Раздавая и принимая дары, Гуннхильд все смотрела в толпу, ожидая, желая и где-то боясь увидеть Харальда. Все, что случилось во тьме, казалось сном, но каков он предстанет перед ней при дневном свете? С кем все это происходило – с ней или с богиней, занявшей ее тело? Она знала только, что никогда не испытывала такого потрясения и никогда не была так счастлива, хотя счастье это было окрашено пугающей близостью бездны. И кто был с ней там – Харальд, сын Горма, или иное существо, один из богов, возлюбленный и супруг Сунны – сам Тор?
Зато теперь она поняла, почему Харальд с самого начала их знакомства вызывал в ней такие сильные и противоречивые чувства, почему так притягивал и восхищал ее, одновременно внушая некий страх своей грозной силой. Никогда еще Гуннхильд не встречала человека, в котором так ярко и полно воплотилась бы божественная сила и дух Тора. Даже внешность Харальда – высокий рост, светлые волосы и золотисто-рыжая борода, светло-голубые, как небо, глаза – наводила на мысль о повелителе молний. В нем жил неукротимый и бестрепетный воинственный дух, непримиримая враждебность ко всем злобным и темным силам, но в то же время прямота, открытость, веселость, неизменная бодрость и решительность. И даже то, что он был наделен неутомимой жаждой любви – как она сама теперь знала, – было даром Тора: ведь его, рыжебородого, а не Фрейра, называют своим покровителем земледельцы.
При воспоминании о ночи Гуннхильд охватывал жар. А если учесть, что думать о чем-то другом у нее сейчас получалось плохо, не покажется удивительным, что она была румяна, глаза ее сияли звездами, лицо светилось, и в толпе непрерывно звучали возгласы восхищения ее красотой. Ей было неловко думать о своем женихе, стоявшем от нее по другую руку, но она знала: все случилось так, как и должно было случиться. Сам Тор под личиной великана обнимал в подземелье свою солнечную супругу, и без этого весна могла бы не наступить. Пока шел обряд раздачи даров, чучело Турса успело полностью сгореть. И только тогда наконец появился Харальд.
Завидев младшего сына – уже в человеческом облике, с мокрыми волосами и веселой улыбкой на лице, – Горм сделал знак хёвдингам. Снова зазвучали трубы, и из-за холма вывели коня светло-серой масти. Он был взнуздан и оседлан, причем все металлические детали его снаряжения были сделаны из позолоченной бронзы. Народ затих. Коня подвели к подножию холма, его окружили хёвдинги во главе с Гормом и обоими его сыновьями. Умелой и привычной, сильной еще рукой Горм ударил его в лоб священным каменным молотом. Ноги коня подогнулись, хёвдинги отскочили, и животное рухнуло на свежую траву.