– Но, конунг, моя вера запрещает мне принимать участие в жертвенных пирах! – Епископ сидел очень прямо, словно стараясь уберечь нос от запаха мяса, которое уже стояло на столе прямо перед ним. – Апостол Павел писал: «Но если кто скажет вам: это идоложертвенное, то не ешьте ради того, кто объявил вам, и ради совести».
– Никому не рассказывай об этом! – Горм замахал руками, будто стремился сохранить тайну. – Если хоть один человек откажется принять участие в пире, боги разгневаются на нас и не дадут урожая и мира, о котором мы молили их сегодня весь день. И если виновником этого окажешься ты – боюсь, даже я не сумею защитить тебя от людского гнева! Тогда тебя, да и всех христиан заодно, посчитают виновниками войн и неурожаев, которые смогут случиться, и это грозит самыми страшными последствиями. Многие из ваших уже отказывались от жертвенного мяса и тем навлекали много бед на себя и других! Дети Гевьюн снова, как уже бывало, примутся изгонять христиан, разрушать церкви, даже убивать служителей Христа! Я ни за что не могу допустить, чтобы в моей стране произошли подобные бедствия, которые надолго рассорят нас с Оттой, а мы ведь всем сердцем желаем быть с ним в как можно более хороших отношениях!
– Скушай хоть кусочек! – смеясь, убеждала епископа Ингер, будто упрямого ребенка. – Совсем маленький кусочек, от этого тебе вреда не будет!
Епископ тяжело вздохнул. Из речей Горма он понял одно: отказ может привести к плохим последствиям для христиан в Дании и всего дела Христовой церкви во владениях норманнских королей. Поэтому он, вскинув глаза и, вероятно, вознеся молитву, быстро перекрестил поднесенное, отщипнул несколько жестковатых волокон мяса и положил в рот – с таким видом, будто это яд, от которого он должен будет немедленно умереть. И поспешно запил вином, стараясь не разобрать вкуса съеденного.
– Ну вот и хорошо! – одобрила Ингер.
Хорит сидел с закрытыми глазами и плотно сжатыми губами, будто боялся: то ли того, что нечестивая пища будет отторгнута его благочестивым чревом, то ли того, что за первым кусочком может последовать второй.
– А остаток доест Хлода. Ешь, тебе полезно! – насмешливо обратилась Ингер к невестке. – Может, Фрейр и Фрейя наконец вспомнят о тебе и пошлют Харальду сына.
С этими словами она ушла к матери за женский стол. Хлода проводила ее глазами, но доедать мясо не стала.
– Я уже пять лет просила старых богов послать мне дитя, – вполголоса обронила она, глядя в спину Ингер. – Но они меня не слышат. И я стала уже подумывать, что, может быть, мне стоит попросить об этом какого-то другого бога, более сильного? Что ты скажешь об этом, епископ?