– Увы! – Горм вздохнул. – Я тоже был уверен, что в твоем лице Дания обретет новую королеву, которой будет гордиться. Но теперь я вынужден вернуть тебя в твою семью… у меня ведь больше нет для тебя жениха.
Гуннхильд не поднимала головы.
– Я, признаться, подумывал предложить Харальду… – начал Горм. – Но мне показалось, что у тебя с ним… не складывается дружбы. И к тому же Хлода теперь беременна и родит ему первого, старшего ребенка. Насколько я знаю Харальда, он не захочет отослать мать своего ребенка. А ты ведь не захочешь жить в одном доме с Хлодой?
– О нет! – Гуннхильд содрогнулась, вспомнив их последнюю встречу – на вершине холма, при свете костра, в облаке пара от колдовских трав.
Ей очень много хотелось бы сказать – и Горму, и самому Харальду. Да, она верила, что он не захочет отослать мать своего ребенка, чтобы взять другую жену, пусть гораздо более выгодную и даже более милую ему. И не подозревает, что будущая мать наследника желала и готовила ему гибель! Но как Гуннхильд могла об этом рассказать? Она бросила испуганный взгляд на Ключ от Счастья, будто тот мог ее выдать. Но топор молча висел на своем обычном месте, над помостом, за спиной сидящего конунга.
Гуннхильд и сейчас не была полностью уверена, что события той страшной ночи ей не приснились. Как она объяснила бы, что сама попала на тот холм? Выдать Кетиля она никак не могла – кроме двух служанок, он оставался ее единственным сторонником здесь, единственной опорой на случай каких-то неприятностей. И пришлось бы рассказать о том, как она своими руками убила ведьму! Обвинить Хлоду в умысле колдовством погубить собственного мужа! А та могла бы сказать, что Гуннхильд все выдумала, или свалить вину на нее. Гуннхильд не хотела рисковать: ведь их с Хлодой положение в один день изменилось самым решительным образом. Гуннхильд из будущей королевы стала никем, а Хлода из наложницы – матерью будущего конунга.
Вопреки ожиданиям, ни в усадьбе, ни в округе не было разговоров о случившемся той жуткой ночью. Кетиль дал ей понять, что избавился от тела колдуньи и убрал все следы колдовства и драки на холме. Хлода по понятным причинам молчала, и похоже было, что все это осталось тайной.
Участь Харальда тревожила Гуннхильд, но она надеялась, что без Уллы Хлода не сможет причинить ему вреда. А может, и не захочет: ведь Горм стар, сын Кнута – шестилетний мальчик, ее собственный ребенок еще не родился, и кто станет защитой семьи, если она изведет последнего взрослого, сильного мужчину в роду? Неужели мстительность в ней заслонит разум?