– Я знаю, – тихо ответила Гуннхильд.
Обе они помнили предания о вражде, которая разделяла четыре поколения их семей. И о том, сколько мужчин полегло в этой борьбе и было отомщено.
– Это очень кстати, что тебя выдают за Хакона, – добавила Ингер. – Мой отец не захочет воевать с Олавом и Хаконом сразу. Разве что в союзе с Отта-кейсаром, но на это все нужно время.
– А что потом?
– Откуда я знаю? Я не пророчица!
Гуннхильд помолчала.
– А ты не думаешь… – начала она, отчаянно не желая произносить эти слова, но зная, что это необходимо. Лучше высказать самое страшное предположение заранее, чем молча ждать, пока оно осуществится. – Ты не думаешь, что твой отец… Им нужно, чтобы ваш брак с Рагнвальдом был заключен по закону, ради чести рода. Поэтому пока свадьба не состоялась, моим родичам ничего не грозит. И Харальд приедет, и будет сидеть на свадьбе, и подтвердит хоть при самом Одине, что отдает от имени отца свою сестру в жены Рагнвальду при таких-то условиях… А когда все закончится, ему уже ничто не помешает искать мести! Ведь если он убьет Рагнвальда до свадьбы, ты останешься наложницей викинга, как они говорили, и это опозорит род. А если Рагнвальд умрет после свадьбы, то ты останешься законной вдовой молодого конунга… ну, наследника конунга. А это совсем другое дело, и потом ты сможешь выйти хоть за… за того же Хакона.
– У Хакона уже будет жена! – Ингер криво усмехнулась. – Ты тоже об этом думала…
– Ты согласна, что так может быть?
– Да! Если я хоть немного знаю моего отца и брата Харальда, именно так они и думают! И так они и сделают!
– Но как же быть! – Гуннхильд вскочила с сундука, на котором сидела, и заломила руки.
– Я могу придумать только одно. – Ингер продолжала сидеть, глядя перед собой. – Свадьбы не будет. Скажем… придумаем что-нибудь. Что тебе приснился вещий сон.
– Почему мне?
– Потому что тебя посещает Фрейя. Что этим летом нельзя справлять свадьбу, боги не желают. Твой отец послушается воли богов. Мы все уедем в Хейдабьор. За зиму можно успеть договориться с Отта-кейсаром. Ну, принять христианство, если так уж надо, пообещать платить ему эту несчастную церковную подать… Да и не так уж плохо быть христианским королем, даже Харальд это понял.
– Это выход. Но как же ты? Без свадьбы ты останешься наложницей, и если у тебя родятся дети, их будут звать детьми рабыни!
– Имея за спиной таких союзников, как Хакон и Отта, можно добиться настоящего примирения. Все-таки Рагнвальд хорошо сделал, что убил того гада. А я… лучше я буду считаться наложницей живого Рагнвальда, чем вдовой мертвого. Я не хочу, чтобы он умер ради моей чести!