Вдруг в гриде повеяло холодом. Тюра подняла голову, хотела крикнуть, чтобы болван закрыл дверь как следует – и осеклась. Никто не подходил к двери и не открывал ее, но сразу в двух дальних углах она увидела темные фигуры. У них не было лица, они словно были закутаны с головой в черные плащи. Но она сразу поняла, что это женщины: одна из них стара, а вторая средних лет. Как норны. Норны всегда приходят к новорожденному, чтобы наречь ему судьбу. Но их бывает три. Где же третья, младшая?
Тюра огляделась. В покое, бок о бок с ней, сидели люди: женщины шили, рабы возились со всякой мелкой ручной работой, дремали дети, свернувшись калачиком, лежали собаки. Но ей казалось, она здесь одна, вернее, с младенцем на руках, и от всех остальных их отделяет невидимая преграда.
И едва она подумала о третьей норне, как увидела ее прямо перед собой, в нескольких шагах. Эта женщина тоже была в черном, но Тюра увидела ее лицо – лицо Хлоды.
– Отдай мне его! – произнесла призрачная гостья. Тюра слышала ее голос совершенно ясно и в то же время знала, что никто другой его не слышит. – Я вернулась за ним. Он мой. Я дорого за него заплатила и не хочу расставаться с моим сыном.
– Нет, – шепнула Тюра и крепче прижала к себе мальчика.
Это единственное, что она могла сделать, руки и ноги не слушались. Да и куда убежишь от тех, для кого стены и расстояния не преграда?
– Отдай. Я заберу его. Вы погубили мой род, вы погубили много славных родов, стремясь собрать все земли данов в свои руки, и вам это не пойдет даром. Проклятья ваших врагов обрушатся на вас. Отдай мне моего ребенка. Только он может стать наследником моего мужа.
– Не отдам, – шепнула Тюра, хорошо понимая сказанное: если она отдаст младенца, род Кнютлингов не получит продолжения.
– Вам так суждено. Или я заберу моего мальчика, или он отомстит за меня, когда вырастет. Он будет преемником отца, но он же принесет гибель своему отцу. Он станет славным конунгом, а его сын – еще более славным, и Датская держава на многие века сделается сильнейшей из всех стран Севера. Но дорога к славе Дании лежит через вражду отца и сына, и тот, кто одерживал победы, сам будет побежден. Отдай мне его, отдай мне последнее, что осталось мне от моего рода.
– Это мой род…
– А если он войдет в твой род, то станет оружием моей мести.
– Уходи! – выдавила Тюра и, с трудом подняв онемевшую руку, начертила в воздухе знак молота.
Призрак исчез. Тюра быстро глянула по углам – тех двух черных женщин тоже не было. Но она дрожала так сильно, что едва удерживала ребенка. Голова кружилась, в ушах шумело.