– Врассыпную! – взвизгнула Ингер, когда увидела, что норвежцы бегом устремились к ним.
Даже в этот тревожный миг у нее хватило ума сообразить, что ловить сорок женщин поодиночке гораздо сложнее, чем всех вместе. Гуннхильд выхватила у нее свою руку и со всех ног кинулась к лесу. Туда же через ближний выгон устремились и другие – бежать в открытое поле, где было святилище и курганы, или к морю, где кипело сражение, не имело смысла. Как подхваченные ветром листья, неслись женщины по широкой тропе к опушке, а за ними топотали норвежцы, издавая негодующие восклицания.
Кто-то из женщин постарше уже запыхался и повалился в траву, но на них никто не обращал внимания. Рабынь можно переловить и потом, а целью конунга были две знатные женщины. Их красное и синее платья было хорошо видно издалека, на фоне жухлой травы и полуоблетевших деревьев.
Гуннхильд давно сошла с тропы и влетела в лес так далеко от Ингер, как только могла. Она поняла: ловить будут именно их. Служанка могла бы затаиться где-нибудь и спастись, но не она.
Кто-то вдруг выскочил перед ней из-за ствола.
– Вот ты где!
Гуннхильд подалась в сторону, будто испуганная лань, но тут же узнала Кетиля Заплатку. Нищий тяжело дышал, распространяя еще более сильную вонь, чем обычно. За ним стояла его дочь.
– Давай скорее!
Без лишних слов он кинулся к Гуннхильд и, как ей показалось, попытался схватить за горло, но он всего лишь расстегнул золоченую застежку ее плаща и набросил его на плечи своей дочери.
– И это давай! – Он содрал с головы Гуннхильд шаль из белой шерсти с шелковой отделкой и тоже бросил дочери.
Злюка тут же нахлобучила его на свои жидкие волосы, а Гуннхильд с трудом убрала от лица свои, совершенно перепутанные.
– Теперь бежим! – Кетиль схватил Гуннхильд за руку своей заскорузлой ладонью и потащил за собой.
Как ни неприятно ей было его прикосновение, она не имела сил противиться. Увлекаемая нищим, она успела заметить, как Злюка, прикрыв лицо ее белой шалью и придерживая у горла синий плащ, бежит в противоположную сторону. Из-под плаща виднелся подол серой обтрепанной рубахи, да и ростом и статью она уступала дочери конунга, но едва ли у людей Хакона сейчас будет время и возможность все это заметить. Бежала Злюка так резво, что они просто не успеют ничего разглядеть, кроме знакомого сине-белого пятна между стволов.
– За нее не бойся, она уведет их подальше, а потом бросит одежду, отведет глаза и спрячется! – на ходу оглядываясь, утешил Гуннхильд Кетиль.
Честно говоря, она сейчас боялась за себя и за Ингер гораздо больше, чем за Злюку.