– Да вы еще и христиане? – изумился Харальд.
– Конечно! – оживленно подтвердил Кетиль, будто иначе и быть не могло. – Я крестился четыре раза, а дочь моя молода и успела только дважды. И каждый раз для начала нас водили в баню, говорили нам разные хорошие слова, потом кормили досыта, а главное, давали по хорошей новой рубахе, так что если представится возможность, мы с удовольствием покрестимся еще!
Многие засмеялись при этих словах. Харальд тоже усмехнулся и бросил взгляд отцу: дескать, помнишь, о чем я говорил? Горм остался серьезным: видимо, слова бродяги заставили его задуматься о чем-то своем.
– Однако, хотя Христос сильный бог, мы не забываем и других – Одина, Фрейра, Тора и прочих, – продолжал Кетиль. – И если мы попадаем в богатую, или даже не очень богатую усадьбу на пир и нам предлагают костей от жертвенного мяса или хотя бы дают обтереть корочкой котел из-под него, мы никогда не отказываемся, никогда!
– Даже в пост? – усмехнулся Харальд.
– Поститься нам приходится часто, притом независимо от своего желания, так что Христос не обидится, если мы понюхаем мяса в тот день, когда будет возможность. Он ведь очень добрый бог и жалеет бедняков.
Однако эти шутки настроили гостей конунга на снисходительный и благодушный лад, и принадлежность бродяг к роду человеческому приняли на веру.
– Ты, стало быть, прибыл из Бьёрко? – вспомнил Горм.
Бродяга поклонился в знак согласия.
– Что же за корабль такой пошел в это время по морю? – недоверчиво спросил Харальд.
– Прости, не могу ответить на твой вопрос. – Оборванец развел руками. – Может, хозяин его и говорил свое имя, а может, не говорил, но в моем дырявом старом котелке оно не задержалось. Да и к чему – я не буду вести с ним торговых сделок, ибо могу предложить лишь мудрость, накопленную в долгом пути по дороге жизни, а ее покупают так неохотно!
– Да он мудрец! – восхитился Горм. – Редко услышишь такие складные речи от бродяги. Может, ты еще и стихи слагаешь? Ты часом не скальд?
– Может, я и скальд, если скальдом называют того, кто слагает стихи.
– И что же это за стихи? – Горму давно не случалось так позабавиться.
– Как порядочный и учтивый гость, я готов сказать хвалебный стих хозяину дома, если ты позволишь.
– А он весьма самоуверен! – удивился Кнут. – Вот так скальд? Из какой помойной ямы ты вынырнул?
– Отчего же нет? – все же с некоторым сомнением ответил Горм. – Пожалуй, я разрешу тебе сказать твой стих.
Злобный зверь желудка
Дом души терзает.
Раздаватель крепких корок
Не пропустит чашу скальда! –
с видом скромного достоинства произнес бродяга, протягивая к Горму свою чашку и рисуя как свой голод, так и надежду на гостеприимство хозяина.