И что тогда? Даже если Олав придет с целой сотней кораблей, Горм сумеет выторговать себе любые выгодные условия в обмен на возвращение матери и дочери соперника живыми и здоровыми. А если переговоры зайдут в тупик, сперва убьет их, а потом будет сражаться. Все это может принести ей скорее гибель, чем спасение. Одна надежда на то, что отец тоже все это хорошо понимает.
* * *
Назавтра с утра была хорошая погода, совсем весенняя: сияло солнце, освещая первую зелень лугов. Родичи Горма ехали верхом, хирдманы шли пешком, распевая песни – Харальд взял с собой не менее десятка человек. Почему бы не дать парням прогуляться в хорошую погоду? Кому хочешь надоест за зиму глотать дым очагов. Оба брата тоже присоединились к пению, девушки смеялись и болтали, и дорога до Гестахейма пролетела незаметно. По пути Гуннхильд примечала, что Ингер особенно охотно смеется, когда глядит на Асгейра – молодого хирдмана из дружины Горма. И он тоже все поглядывает на нее. Понятное дело! Для молодых (да и не очень молодых) хирдманов хозяйская дочь, если она лицом получше троллихи, всегда – воплощение Фрейи, прекрасная и нарядная дева из сказаний. И очень многие из девушек, живя в одном доме с четырьмя-пятью десятками сильных отважных парней, рано или поздно находят одного, из-за кого сердце бьется чаще. Обычно из этого не выходит ничего хорошего – бабушка еще в детстве натвердила Гуннхильд это, а тетка Одиндис порассказала немало историй, когда девушка, не устоявшая перед удалью хирдмана, потом оставалась опозоренной и не могла найти достойного мужа или была вынуждена бежать с ним из дома и навсегда оборвать связи с родом. Гуннхильд, не желая себя потерять, никогда не приглядывалась к хирдманам отца и брата. А вот Ингер, похоже, скучая в ожидании замужества, не прочь поразвлечься с тем, что есть… Любопытно, что скажет этот гордец Харальд, если про его сестру пойдут нехорошие слухи… Гуннхильд покосилась на Харальда, но он увлеченно пел и, по всему виду, находился в самом веселом и беспечном настроении.
Сначала завернули к причалу посмотреть на готландскую снеку – разгруженная, со снятой мачтой и убранными веслами, она лежала на берегу, люди Бергрена рядом грели смолу на костре. Потом поехали в усадьбу. Смотрели меха – черные, бурые, мягкие и блестящие, похожие на коричневый шелк. Женщины восхищались, Кнут тоже проявил большое любопытство и сумел-таки выторговать мехов на два теплых женских кафтана – для Гуннхильд и Ингер в будущее приданое, как можно было понять по его кивкам и подмигиваниям. Харальд меха одобрил, но ничего покупать не хотел: сказал лишь, что и сам раздобудет не хуже. Хлода осталась без подарка, отчего ее лицо стало еще более недовольным. Время провели очень хорошо, но Гуннхильд не удалось даже близко подойти к Бергрену, не то что сказать ему хоть слово наедине.