– Мне нужны деньги, – просто ответил Сергей. – Я задолжал Митрохину, и хозяйка требует уплаты за квартиру.
– Ты ставишь нас в неловкое положение, – промолвил Георгий Алексеевич после небольшого молчания. – Я уже давал тебе деньги две недели тому назад. – Он вздохнул и безнадежно спросил: – Сколько?
– Сто.
– Это слишком много, – вмешалась Наталья Дмитриевна. – У Митрохина вы взяли только рубль.
– А квартиру вы не считаете, маменька? А как насчет калош? И перчатки мне тоже нужны. Да и есть-пить бесплатно нигде не дают.
– Могу дать только двадцать рублей, – вмешался Георгий Алексеевич, протягивая сыну две смятые бумажки. – Бери и… и ступай.
– Двадцать мне мало будет, одни калоши в пять рублей станут, – угрюмо промолвил Сергей, но бумажки все же взял и небрежно засунул в карман. – Жаль, что у вас с деньгами туго, ну да мы-то с вами знаем почему, да?
И что-то такое глумливое проскользнуло в его тоне, что Георгий Алексеевич побагровел и стал тяжело дышать.
– Я требую, чтобы ты немедленно покинул этот дом! – рявкнул он.
– Покину, куда я денусь, – развязно ответил Сергей. – А вам, маменька, лучше бы поинтересоваться, кто сейчас на даче Шперера живет. Ручаюсь, вы очень, очень обрадуетесь.
Георгий Алексеевич открыл рот, как-то враз пожелтел лицом и сник. Сыновья глядели на него во все глаза, но взгляд, который ни с чем нельзя сравнить, принадлежал все же его жене.
– На даче Шперера? – проговорила Наталья Дмитриевна неожиданно высоким, тонким голосом. – Значит, опять, да, Жорж? Это она, да? А заказное письмо – это только предлог, чтобы с ней увидеться? – Муж не проронил ни слова. – Посмотри на меня! Что же ты молчишь?
Вместо ответа Георгий Алексеевич шагнул к старшему сыну, который стоял, недобро усмехаясь.
– Убирайся! – прошипел Киреев. – Вон, я сказал!
Он сделал попытку взять Сергея за плечо, чтобы вытолкать его из комнаты, но тот успел отскочить назад.
– Я сам уйду… Мое почтение, Петр Александрович! Счастливо оставаться!
Насмешливо блеснув глазами, он на прощание отвесил в сторону Амалии нечто вроде поклона и вышел из бильярдной.
– Жаль, сукно разорвалось, – пробормотал расстроенный Владимир, кладя кий. – И зачем вы, сударыня, его привели?