Марк провожал взглядом отступающих и криво улыбался. Все получилось, Они в относительной безопасности. И теперь за ним должок.
Терри, выбравшись из-под него, проговорила:
– Живы, мы живы! Марк, у меня был брат. Если он жив, то где сейчас? Вдруг он у них?
Ее слова будто текли мимо. Со стороны складов, где опустился конвертоплан, бежали бойцы в форме Синдиката. На западе рвались снаряды, еще три конвертоплана кружили над пустырем и не преследовали легионовцев, просто подавляли их огнем. Марк попытался встать и не смог – стало не хватать воздуха, в груди засипело и забулькало. Только тогда он обратил внимание на жжение в груди, похлопал себя по бокам, посмотрел на окровавленную правую руку.
Терри заметила его округлившиеся глаза.
– О, господи, Марк! – она принялась расстегивать на нем куртку, рвать рубаху.
Он лежал на спине и смотрел вверх, на небо и на ее лицо. Марк понимал, что рана, судя по всему, опасная, что это только раньше, в горячке боя, он не замечал, такое бывает. А теперь… и столько крови… мысли смешались, думать связно было почти невозможно.
Терри суетилась над ним, что-то говорила, пыталась закрыть рану ладонью. Потом появились бойцы Синдиката, попытались ее увести, она кричала и сопротивлялась, вырывалась из их рук.
Потом его ненадолго выключило. Очнулся он в гудящем замкнутом пространстве, Терри рядом не было. Над ним нависал сосредоточенный Вальцев.
– Живой, – прохрипел Марк и закрыл глаза. – Где она?
– Ты это, держись, – проговорил Вальцев. – Ты прям везунчик.
– За мной… Должок. Старый закрыл. Теперь – новый. Где…
– С ней все в порядке. Ее отправили к папочке. Как она сопротивлялась!
Марк позволил себе расслабиться, и снова темнота захлестнула его.
Потом были слепящие лампы операционной. Врачи в масках. Белый потолок. Гулкие выкрики хирурга.
На грани жизни и смерти Марк был счастлив. У него получилось пнуть под зад гребаную судьбу. Ответить за свои слова, сделать дело, вернуть долг, который оказался самым сложным в его жизни.
Ронни
Мы лежали в подвале кафе, вздрагивали от каждого взрыва. На голову сыпалась бетонная крошка. Что творится на поверхности, оставалось только догадываться.
Точно так же мы с братом прятались при обстрелах Белграда. Лежали, прижавшись боками, и молились, чтобы все скорее закончилось.
В этот раз бой завершился быстро, и явно не в пользу братца Дайгера. Я искренне желала, чтобы Айзека подстрелили. Воображала, как найду его посеченную осколками тушку, желательно без рук и ног, и пройду мимо…
Нет, это все самообман. Не пройду я мимо, даже такой сволочи попытаюсь помочь, чтобы он потом всю жизнь это вспоминал.