Моя рука сжимала руку Курта. Держись, подполковник! Мы вытащим тебя.
Когда стихли выстрелы, Арес отправился разведать, что там. С трудом открыл люк, на который обрушилась часть стены, и ненадолго пропал.
Теперь, в покое, казалось, что башка болит невыносимо. Тошнило. Дергало плечо с осколком. Ощущение было, будто меня разорвали на сотню маленьких Ронни и слепили заново. И несмотря на все это неугомонный мозг пытался анализировать ситуацию, обсасывал ее и так, и эдак.
Вернулся Арес через семь минут. Сел на корточки и проговорил:
– Надо попытаться вытащить его. Я осмотрел поле боя. Джип с выбитыми фарами почти не пострадал. На нем можно добраться до штаба. Это не опасно, синдикатовцы улетели восвояси.
– Айзек? – спросила я.
– Не осматривал тела, не знаю, где он. Там все завалено трупами. Настоящая мясорубка.
Когда мы с Аресом вытащили Курта, уже рассвело. Солнца не было видно за тучами, и в кафе через затонированные стекла лился неприветливый серый свет.
Нам повезло. Мы не преодолели и трех километров, как навстречу выехала точно такая же машина. Из нее выпрыгнул молодой поджарый лейтенант и крикнул:
– Что у вас случилось?
– Нам нужна помощь, – проговорил Арес и распахнул заднюю дверцу, демонстрируя сиденье, где я прижималась к подполковнику, чтобы он не падал.
Я знала, что он жив. И что еще долго я пробуду с ним. Может быть, даже всю жизнь? Хотя это казалось только мечтой.
Курт Дайгер
Курт Дайгер постучал в коричневую дверь с золоченой, слегка затертой ручкой. Генерал Краузе ответил с легким немецким акцентом:
– Входите, полковник Дайгер.
Пока Курт не мог свыкнуться с новым званием, с потерей глаза он свыкся быстрее. Правда, поначалу повязка мешала, но привык он быстро. Да и смотрелся с ней, чего греха таить, неплохо, о чем ему сообщило первое же зеркало, в которое Курт глянул, выйдя из палаты. Прямо как Ганнибал Барка. Тем более что скоро в глазницу поставят протез.
Чернявый узколицый генерал был ровесником Дайгера и напоминал скорее итальянца, чем немца. Позади него висел портрет генерала Джона Тейлора, основателя Легиона. Вильгельм Краузе не стремился к роскоши, его кабинет был обставлен просто: старый офисный стол, шкаф с книгами и папками. Два сейфа. Стол с компьютером. Монитор на стене – для экстренной связи.
– Присаживайтесь, Курт. Как вы себя чувствуете?
Черные чуть раскосые глаза смотрели с сочувствием и неподдельным интересом.
– Странно, – честно ответил Курт, положив руки на подлокотники.
– О чем вы хотели поговорить?
– Об Айзеке, моем брате…
Услышав его имя, Вильгельм скривился: