— Благодарю, но это заслуга наставника. Максим Иосифович от кого угодно результата добьется.
— Это да. Он, безусловно, такой! — Забавно, что этот кадр слишком часто вставляет в речь «безусловно», ученым же вроде положено во всем сомневаться? — Что же он не пришел разделить и эту вашу победу?
— Почему не пришел? На докладе и дискуссии он присутствовал, — я, вообще-то, чуть было не допустил серьезную оплошность, не сообразив пригласить Бергена на выступление, но он не постеснялся сам напомнить и отжать себе и своим коллегам несколько зарезервированных на всякий случай мест. — Сейчас, вероятно, уже ушел — служба.
— Жаль, жаль. Хотел с ним кое-что обсудить в неформальной обстановке… Но я к вам, Егор Николаевич подошел не за этим. Мои лаборатории тоже изучают алексиум, и тоже имеют интересные разработки. Хочу пригласить вас к себе на экскурсию. Ведь вы, как я знаю, безусловно, являетесь непревзойденным практиком в этом вопросе. Да и взгляд свежего человека иногда бывает очень кстати.
— Откуда такая информация, Петр Ильич?
— Оттуда, господин граф, — многозначительно поднимая глаза к потолку, промолвил академик, — Оттуда!
— Благодарю за столь лестную оценку и с удовольствием посмотрю на ваши лаборатории. Когда?
— Да хоть завтра, если вы не заняты.
— Договорились.
— Тогда позвольте вас оставить, ведь это не только Александра Леонидовича, это и ваш триумф. Наслаждайтесь!
Мило, мило, думал я, провожая Грушина взглядом. За пять минут разговора этот тип намекнул, что Бушарин стал бесполезен, попытался вбить клин между мной и наставником, потом тут же исправился и изобразил себя чуть ли не лучшим его другом, пролил тонны меда на мою юношескую душу, еще и на особое доверие императора сослался. И построил разговор так, что отказаться идти смотреть эти самые его лаборатории я никак не мог. Мило.
— Егор! — отмашка от Шамана, обеспечивающего сегодня пути отхода, отвлекла меня от раздумий. Со вздохом ввинтился в толпу, спасая новоявленного гуру от несдержанных почитателей. И если судить по растерянным взглядам профессора, помощь ему сейчас была не лишней. Тяжело бремя славы.
* * *
— Рус! К утру у меня должно быть все, что сможешь нарыть на Грушина Петра Ильича. Академик, ученый. Ведет исследования алексиума, но это он сам мне сказал, — распорядился я, едва ступив на катер.
— Что-то еще о нем известно?
— На вид лет пятьдесят пять — шестьдесят, вальяжный такой. Если заметил, у меня с ним короткая беседа в холле была.
— С какой целью справка?
— Да, если бы я знал! Пригласил меня завтра осмотреть его лаборатории, сослался на, цитирую: «по мнению сверху, вы являетесь непревзойденным практиком в этом деле».