Приятно пребывание в гостях, когда тебе оказывают знаки внимания, воздают должное твоим заслугам. Но разве может все это заменить родной дом? За два года пребывания на чужбине офицеры, солдаты и матросы истосковались по отчей земле и жаждали скорейшего возобновления похода. Но плыть было нельзя. Поднявшийся северный ветер никак не хотел выпускать корабли из пролива. Приходилось набираться терпения и снова ждать.
Во время пребывания эскадры в Константинополе посланник Томара был к Ушакову внимателен, дважды приглашал его в посольский дом отобедать. На последнем обеде он как бы между прочим спросил, известно ли ему, Ушакову, о смерти генералиссимуса Суворова?
- Суворова?.. - уставился на него Ушаков, чувствуя, как кровь приливает в голову. - Разве он умер?
- Вскоре после возвращения из похода. Шестого мая, - уточнил Томара.
Лицо Ушакова сделалось скорбным, он не мог больше ни говорить, ни есть. Не дождавшись конца обеда, вышел из-за стола и уехал на свой корабль.
После этого известия Ушаков несколько дней не показывался из каюты. Его уже ничто не радовало, даже султанские награды и подарки приказал убрать с глаз подальше. Он казался совершенно больным, и когда к нему приходили, только спрашивал: "Как ветер, не переменился еще?"
Эскадра смогла продолжить путь только в начале октября. Ушакову стало лучше, но он все еще чуждался людей. Ему хотелось одиночества. Днями напролет сидел или лежал в своей каюте и слушал шум волн за бортом да завывание ветра в снастях. Слушал и думал о своем. Разные мысли лезли в голову. Думал о судьбе Суворова, о судьбах других великих мужей России. В Константинополе от того же самого Томары он узнал, что Суворов чем-то прогневил царя и едва успел вернуться в Россию, как попал в новую опалу. В Петербурге, куда он сразу же поехал, вначале собирались оказать ему достойные почести, встретить как полагается встречать настоящих героев-победителей, но в последний момент царь все это отменил. Генералиссимусу не отвели даже квартиры, и ему пришлось остановиться у своей родни. Глубоко обиженный, оскорбленный, он пытался добиться у государя приема, но тот не пожелал его видеть... "Чем же Суворов мог прогневить царя? - думал Ушаков с грустной усмешкой. - Разве только тем, что не мог быть льстецом, как другие, не мог скрывать презрения своего к бездарностям, его окружавшим?.." Суворов имел много друзей, но еще больше у него было открытых и тайных врагов, которым он был ненавистен только потому, что был умнее, талантливее их, имел славу, для них недоступную. "Боже, как же все в мире худо устроено! Почему великим людям приходится страдать чаще, чем лицам заурядным, не заслуживающим внимания?" Не так-то легко было разобраться во всех сложностях человеческих отношений.