В соборе шла служба. Едва Ушаков появился в народе, как прихожане стали шушукаться, поглядывая в его сторону. Появление человека в военном мундире, орденах и лентах было всем дивно. Много знатных особ приходило сюда, а чтобы явился полный адмирал со столькими орденами - такого еще не бывало.
Когда служба кончилась, к нему подошли те самые монахи, которые встречали его в Алексеевке. Они сказали, что отец Филарет будет ждать его в своей келье к завтраку, а до завтрака, если Ушакову будет угодно, ему могут показать монастырские храмы и жилища.
Прихожане расходились медленно, распадаясь на мелкие группки, заводя тихие разговоры. Трудно было уловить, о чем они говорили. Может, о том, как сегодня прошла служба и почему на ней не было самого иеромонаха. Или об урожае, который в этом году опять не удался из-за весенних суховеев. А может, о нем, об Ушакове, так поразившем всех своим появлением?
Монахи, взявшиеся сопровождать Ушакова, указывая руками в разные стороны, немногословно объясняли:
- Это - церковь больничная, а та, что у леса, - кладбищенская... Это - мыльня. Тут скарб хранится. Тут квас варят. А тут монахи живут...
- Мне бы на могилу дяди, отца Федора, взглянуть, - сказал им Ушаков.
- Дойдем и до могилы.
Наконец его привели к стене монастырского собора, что с северной стороны.
- Здесь, - показали они на низенькую чугунную ограду, - здесь покоится прах его, отца Федора.
За оградой лежала массивная каменная плита с надписью, а над ней возвышался небольшой чугунный крест. Да, это была могила дяди Ивана, скончавшегося под именем Федора. Ушаков снял шляпу и низко склонился над плитой, стараясь разобрать надпись. Монахи стали креститься.
- Святой человек был отец Федор, - заговорили они, кончив креститься и почтительно отступив от ограды. - Не было среди братии более справедливого, чем он. За справедливость на муки не побоялся пойти.
Ушаков знал, какие муки, принятые на себя дядей, имели они в виду. В 1774 году, в том самом году, когда по России полыхало восстание под водительством Пугачева, крестьяне Темниковской округи, доведенные до отчаяния поборами и жестокостью темниковского воеводы, пришли к игумену искать справедливости и защиты. Много горькой правды сказано было ими.
- Защити нас, отец, - говорили они, - некуда нам больше идти, не к кому больше обращаться.
Отец Федор выслушал их и поехал к воеводе поговорить начистоту. Однако разговора между ними настоящего не получилось, а получился скандал. Отец Федор назвал воеводу грабителем и кровопийцей, тот его - бунтовщиком, пугачевцем. С тем они и расстались. А потом к игумену явились стражники. Над ним учинили суд, обвинив его в сочувствии пугачевцам, лишили игуменского сана, заковали в кандалы и увезли на студеные Соловецкие острова. Девять лет сидел он в темнице Соловецкого монастыря, девять лет ждал решения о пересмотре его дела, возбужденного по наветам злобствующего на него темниковского воеводы. Только в 1783 году Екатерина II соизволила наконец "даровать" ему свободу. Он вернулся в свой монастырь, но вернулся уж с подорванным здоровьем, и через три года его не стало.