О смерти дяди Ушаков узнал, живя в Севастополе, имея чин капитана бригадирского ранга. Никогда до этого не плакал, не плакал даже после известия о кончине родителя, а тут не выдержал, залился слезами. Целый день не показывался перед матросами, отдавшись власти постигшего его горя.
Долго стоял Ушаков у чугунной ограды, вспоминая любимого человека. Но вот он выпрямился, посмотрел на своих спутников - глаза его оставались сухими, - сказал:
- Пойдемте.
- Может быть, еще в кельи заглянем?
После священной для него могилы продолжать осмотр монастыря уже не хотелось, но он согласился: торопиться было некуда...
Его ввели в узкую длинную комнату с единственным окном, выходившим во двор, и четырьмя аккуратно заправленными койками. В келье оказался всего лишь один человек, смотревший в окно. Когда за вошедшими захлопнулась дверь, он повернул к ним свое хмурое лицо, скривил в презрительной усмешке рот и, ничего не сказав, снова обратился к окну, продолжая прерванное занятие.
- Кто это? - спросил Ушаков своих спутников, когда они вышли из кельи.
- Помещик Веденяпин.
- Помещик?..
- Постригли в монашество на пятилетнее покаяние за убийство крепостных своих.
- Он убил человека?
- Двоих: одного батогом, а другого плетью...
Ушаков отказался продолжать осмотр монастыря и попросил отвести его к настоятелю.
Игумен жил в отдельном кирпичном домике недалеко от собора. Сегодня ему недужилось, но при появлении Ушакова он поднялся, пошел навстречу, перекрестил, благословляя. Сморщенное лицо его было желто, борода и волосы отливали древней сединой. А ведь был он лет на шесть-семь моложе Ушакова.
- Присаживайтесь, Федор Федорович, сейчас чаевничать будем. - Он сделал монахам знак, чтобы их оставили одних, и, когда те вышли, спросил: - Понравилось у нас?
Ушаков отвечал, что он восхищен собором и всем ансамблем строений такое встречается не часто.
- Это все он, дядюшка ваш, отец Федор, царство ему небесное. Его главная заслуга. И мне довелось кое-что сделать, - добавил отец Филарет не ради хвастовства, а для того только, чтобы гость знал, с кем имеет разговор. - Раньше я здесь живописцем и зодчим служил. В миру звали меня Былининым. Былинин Филипп Иванович. В монастырь пришел в тот год, когда отца Федора в Соловки сослали. Он был моим первым наставником. А теперь вот самому приходится православных на путь истинный наставлять.
Игумен тяжело вздохнул, вспомнив, видимо, как нелегко приходится нести ему Божескую службу.
- Дядя верил в церковь как в силу, способную утвердить в разуме людей справедливость, - сказал Ушаков.