— Жаль, что ты этого не сделала, — произнес Кент пустым голосом, в котором слышалось осуждение.
— Мне тоже жаль. — В глазах ее было раскаяние.
— А что стало с ним? — спросила Феба.
— С дядей Рэем? — Абигейл покачала головой; стыд, который она когда-то ощущала так остро, вытекал из нее, словно гной из застарелой раны, вскрытой скальпелем. — Не знаю. Нет нужды говорить, что после того как я уехала оттуда, у меня не было желания связываться ни с ним, ни с моей тетей. Я только знаю, что сейчас они оба уже умерли.
— Я бы хотела, чтобы мистер Гварнери тоже умер. — Феба, которая всего несколько минут назад сидела ссутулившись и смотрела в пол, источая волны ненависти к самой себе, сейчас выпрямилась. В глазах ее горел гнев. — Почему я должна торчать в этой психушке, тогда как он продолжает жить своей жизнью, словно ничего не произошло?
— Вот это уже совсем другая позиция. — Лицо Кента несколько просветлело.
— Не волнуйся. Ему не удастся так легко отделаться, — пообещала Абигейл.
Но Феба уже спряталась в свою ракушку и капризно спросила:
— Но вы ведь не будете ему рассказывать?
Интересно, подумала Абигейл, чем вызвана такая реакция: она боится быть выставленной на всеобщее обозрение или просто защищает своего учителя? Видимо, понемногу и того и другого. Однако обсуждать это не приходилось.
— А я и не собираюсь ничего говорить, — твердо произнесла Абигейл. — Он сам все расскажет в суде.
После приема у доктора Кент проводил Абигейл до стоянки. Медленно идя рядом с ним, она чувствовала себя напуганной и выдохшейся, как будто работала сутки напролет без отдыха, заправляясь одним только кофеином. Что касается Кента, то за последний час он очень изменился и выглядел постаревшим лет на десять: плечи его поникли, а на лице появились глубокие морщины, которых она раньше не замечала.
— Если бы я мог, я придушил бы этого ублюдка голыми руками, — со злостью прорычал он, когда они шли по дорожке.
«Это первый раз, когда он, наверное, пожалел, что дал клятву Гиппократа», — подумала она.
— По меньшей мере мы получим удовлетворение, когда увидим его раздавленным, — напомнила ему Абигейл. Доктор Эрнст уберег их от необходимости звонить в полицию. После приема он пригласил их с Кентом к себе в кабинет и сказал, что он уже сообщил об этом властям, как того в подобных случаях с несовершеннолетними требовал от него закон. Из его слов следовало, что ордер на арест учителя Фебы мог быть предъявлен ему уже в тот самый момент.
— А как ты? С тобой будет все в порядке? — Кент бросил на нее озабоченный взгляд.