— Повезло вам.
Ее взгляд снова перешел на Вона. Казалось, ей хотелось впитать в себя его образ: эти глаза, синие, как термальные источники с фотографии в рамке, висевшей у него за спиной; полностью отросшие светлые волосы, имевшие теперь с десяток разных оттенков; бледный шрам на одной щеке, всегда напоминавший ей шов на посылке, которую предстояло открыть, — такой же, как на тех пакетах из плотной коричневой бумаги со странными марками, время от времени появлявшихся в ее почтовом ящике и хранивших в себе тонкий интригующий запах дальних стран.
Вон жестом показал в сторону небольшого столика у окна, накрытого на двоих.
— Я решил, что ты проголодаешься, и поэтому сделал заказ. Надеюсь, тебе нравится копченая рыба, потому что это почти все, что можно получить здесь на завтрак, обед и ужин.
— Очень предусмотрительно с твоей стороны. — Абигейл с благодарностью опустилась в кресло, которое он ей пододвинул. Она не ела со вчерашнего дня и действительно была голодна. Пока Вон наливал кофе, она отломила кусочек булочки и стала жевать его.
Расстилавшийся перед ней в уменьшенном виде город, который был расположен внизу, напоминал ей архитектурную модель — все казалось слишком совершенным, чтобы быть настоящим. Все здания, старые и новые вперемешку, выглядели безупречно ухоженными, и нигде не было видно ни пятнышка грязи. Даже снежные вершины гор вдалеке, которые отсюда казались совсем близкими — только руку протяни, — были девственно-чистыми, словно их тщательно вымыли.
— Удивительно красиво, верно? — сказал Вон, проследив за ее взглядом.
— Я не ожидала такого, — призналась Абигейл. — Рассчитывала, что увижу что-то гораздо менее космополитическое.
— Уже на следующий день ты будешь чувствовать себя здесь как дома, — заверил он. — Во-первых, в Рейкьявике все говорят по-английски.
— Я уже заметила.
— Я, правда, никак не могу понять, почему все соглашаются жить здесь круглый год, но это единственное, что меня удивляет. Летом солнце никогда по-настоящему не садится, а зимой тут все время темно. Я прожил в этом городе больше недели, но так и не смог привыкнуть. — Вон взял вилкой кусок сельди со стоявшего посередине стола блюда с копченой рыбой и сыром. — Я пробуду здесь еще немного. Во вторник мы снова отплываем. — Их кораблю, пояснил он, требовался какой-то ремонт, и сейчас судно стоит в сухом доке. Вон надеялся, что ему удастся на несколько дней ускользнуть в Нью-Йорк, но ремонтные работы прошли быстрее, чем ожидалось. — Эта проклятая скандинавская эффективность, — сказал он, рассмеявшись, — все время ставит тебя в тупик.