Вон понял, что больше тянуть нельзя, нужно рассказать ей, почему он здесь, объяснить, что это не просто очередная остановка по пути в какой-то следующий далекий уголок.
— Я здесь надолго. Минимум на несколько месяцев.
— Ты имеешь в виду здесь? В Нью-Йорке?
Он кивнул.
— Джиллиан сказала, что я пока могу перекантоваться у нее. Помнишь Джиллиан?
— Ту художницу? Конечно. Вы ведь с ней одно время встречались?
— Миллион лет назад. Сейчас мы просто друзья.
Лайла, явно озадаченная, смотрела на него, нахмурив брови.
— И все-таки я не понимаю. Ты никогда не задерживался дольше чем на несколько недель. Ты чего-то не договариваешь?
Наступила долгая тишина. Когда Вон наконец заговорил, слова его были обращены куда-то в стену у нее за спиной. Он не мог смотреть сестре в глаза, не мог видеть ту боль, которую причинит своим сообщением.
— Я болен, Лайла. У меня рак. Лимфома не-Ходжкина, если быть точным. Врач в Йоханнесбурге сомневался по поводу диагноза и сделал мне биопсию. Поэтому я и приехал, чтобы лечиться здесь, в Нью-Йорке.
Он перевел взгляд на Лайлу, которая не сводила с него ошеломленного взгляда.
— Нет. — Не веря своим ушам, она ожесточенно замотала головой. — Этого не может быть. Ты? Ты же самый здоровый человек из всех, кого я знаю. Они просто перепутали результаты твоих анализов с какими-то другими.
Вон взял сестру за руку, сжал ее, а потом постарался вложить в свои слова всю нежность, как это было однажды в детстве, когда Лайла вернулась из воскресной школы в слезах, потому что священник сказал ей, что пони не попадают в рай. Ее любимую шотландскую лошадку, Попкорна, недавно усыпили, и Лайла была просто безутешна. Вону поручили убедить сестренку (сам он, честно говоря, не был в этом уверен), что Попкорн сейчас находится на небесах и пасется там на зеленой травке.
— Это еще не смертный приговор, Лайла, — уверенно произнес Вон. — Онкологическое отделение Нью-йоркского пресвитерианского госпиталя считается самым лучшим в этой области. И врач в Йоханнесбурге сказал, что у меня есть хороший шанс на полное выздоровление.
Она продолжала пристально смотреть на него, медленно качая головой.
— Боже мой! Я чувствую себя ужасно. Все это время я была занята только собственными проблемами, тогда как ты… — У нее снова перехватило горло.
— Я сам настаивал на том, чтобы ты обращалась со своими проблемами ко мне, — возразил Вон. — Что бы с нами ни случилось, мы будем с тобой вместе. И это касается нас обоих. — Их родители шутили, что они появились на свет, связанные одной пуповиной, что, похоже, было недалеко от истины.