Эту громадину, конечно, специально спроектировали для поездок по Пустоши – и пассажиры транспортника могли не бояться за свою жизнь.
Кейт улыбнулась столь же самодовольно, как и Николь у церкви – одними губами. Не радостная улыбка, но победная. Коп вылез наружу, распахнул дверцу и ухватил Кейт за локоть. Расстегнул ее наручники, ворча что-то про политиков и привилегии. Кейт потерла запястья.
– Я могу идти?
Коп насупился и скрестил руки на груди. Кейт сочла его жест за утвердительный ответ и двинулась к транспортнику, но неожиданно крутанулась на месте и протянула руку.
– У тебя – моя вещь, – сказала она.
Коп не шелохнулся.
Кейт сощурилась и щелкнула пальцами. Коп мельком покосился на рокочущую махину и выудил из кармана серебристую зажигалку.
Кейт цапнула гладкий металлический прямоугольник и направилась к транспортнику.
– Стерва! – прозвучало ей вслед: здоровое ухо Кейт отлично все уловило.
Но Кейт было наплевать на копа. Она забралась в автомобиль, плюхнулась на кожаное сиденье и прислушалась к шуму отъезжающей полицейской машины.
Водитель трепался по телефону. Он встретился с ней глазами в зеркале заднего вида.
– Да, я ее забрал. Ясно. Да, сейчас.
Он передал мобильник через переборку, и у Кейт, когда она взяла телефон и поднесла его к левому уху, участился пульс.
– Катерина. Оливия. Харкер.
Голос в трубке напоминал низкий раскат грома, от которого дрожит земля. Не громкий, но мощный тембр, требующий уважения и откровенного трепета.
Такие интонации сама Кейт отрабатывала уже много лет, однако сейчас она невольно поежилась.
– Привет, отец, – произнесла она, стараясь говорить небрежным тоном.
– Ты гордишься собой, Катерина?
Она изучающе взглянула на свои ногти.
– Более-менее.
– Святая Агнесса – шестое заведение, Катерина.
– Хм? – протянула Кейт, изображая рассеянность.
– Шесть школ. За пять лет.
– Монахини заявили – я могу делать, что захочу, если хорошенько подумаю. Или это были учителя в Вайлд-Приоре? Я начинаю терять нить…
– Довольно, – отчеканил отец, и Кейт как будто ударили по лицу. – Так продолжаться не может.
– Знаю, – процедила она, прилагая все усилия, чтобы быть правильной Кейт, той Кейт, которая хочет быть рядом с ним и заслуживает этого. Не девушкой, лежащей в поле, и не девчонкой, плачущей в машине за миг до аварии.
Той Кейт, которая не боится ничего. И никого. Даже его.
Теперь Кейт не смогла выдавить из себя заносчивую улыбку, но вообразила ее и удержала перед внутренним взором.
– Знаю, – повторила она. – И мне приходится придумывать номера, которые трудно замять. И дорого.