Неужели душа убитого человека застряла в нем навсегда?
– Твоя проблема, Август, в том, что ты сопротивляешься течению. Ты борешься с приливом, вместо того чтобы позволить ему нести тебя.
Черные глаза Лео со светящейся каймой пылали энтузиазмом. К счастью, сейчас Лео не требовал от Августа ответа. Лео говорил и говорил: похоже, он был весьма доволен собой.
– Точно так же ты сопротивляешься своему внутреннему огню. Ты мог бы ярко гореть, братец!
Август содрогнулся. Его пробрало холодом до костей.
– Я не хочу… – пробормотал он, стуча зубами. Это чувство было противоположно голоду. И оно оказалось еще хуже.
– Перестань быть эгоистом, – продолжал Лео. – Мы созданы не для того, чтобы потакать своим добреньким желаниям.
«Это в тебе нет для них места, – мысленно возразил Август. – Ты их выжег».
Они добрались до компаунда, миновали охрану и вызвали лифт. Пока кабина летела вверх, Август стискивал зубы. Он боялся, что стоит ему открыть рот, как оттуда что-нибудь вырвется. Может, рыдание или вой. Чужая жизнь жужжала внутри его черепа, как пчелиный рой.
Что ты со мной сделал?
Что ты меня заставил сделать?
Когда двери лифта раздвинулись в стороны, Август выскочил из кабины и помчался к себе в комнату.
– Где вы были? – поинтересовался Генри.
– Это кровь? – спросила Эмили.
Август ничего не ответил.
– Лео!
– Я преподал ему урок.
– Что?…
– Не волнуйся, Генри, скоро он оклемается.
Август захлопнул дверь и привалился к ней всем телом. Дверь не запиралась, поэтому сперва Август не шевелился. Убедившись, что никто не будет ломиться в спальню, Август судорожно выдохнул и сорвал с себя куртку ФТФ. Не включая свет, он рухнул на кровать. Пальцы впились в ребра, пытаясь остановить монотонное жужжание, но ничего не помогало. Тогда Август закрыл глаза, и жужжание превратилось в истошные крики.
Август принялся шарить в скомканных простынях. Наконец он отыскал плеер и нацепил наушники.
Кто-то мягко прыгнул на его кровать. Аллегро! Август посмотрел на кота – и тот двинулся было к нему, но внезапно замер на некотором расстоянии от хозяина и подозрительно прищурился. Когда Август попытался погладить Аллегро, кот зашипел и убежал.
Ильза вроде бы говорила, что животные чувствуют разницу между добром и злом.
– Извини, – прошептал Август в полумрак. – У меня не было выбора.
Почему-то у него во рту появился горький привкус. Август сглотнул. Что он говорит?
Август столько раз слышал подобные оправдания! Они были бесполезны: ведь эти пустые слова никогда ничего не меняли. Признание не могло обелить преступника. А теперь он, Август, стал преступником. Грешником.