В полдень раздается звонок, который будто возвещает: «А сейчас начнется полнейший ужас». Я выхожу на улицу. Флаг приспущен. Это дело рук не школьной администрации – они об этом даже не подумали. Флаг приспустили вчера ночью, часа в три. Просто я знаком с уборщиками.
Из здания школы на улицу высыпают ученики. Многие плачут, и от этого я чувствую удовлетворение, смешанное с раздражением. По-видимому, люди думают, что если у них в школе учится умирающая девочка, то никто больше не умрет. Дескать, эта должность уже занята. Как бы то ни было, по ней льет слезы вся школа, хотя для них она была всего лишь Умирающей Девочкой, а не Азой со светящейся краской, самодельными чучелами и гигантскими кальмарами.
Чувство тревоги подтачивает меня, потребность повторить пи растет. Бывают настолько беспросветные дни, что не видно ничего, кроме тоскливого тумана, в котором кроются цифра за цифрой, слово за словом, облака из глаголов и существительных – но они не помогут повернуть время вспять.
Некоторые из нас – не будем называть имен – не плакали с того самого вечера, когда умерла Аза. Слезы хотят вылиться наружу, но если я их выпущу, то весь иссохну. Поэтому я держу их внутри.
чувство первично
а кто поглощен
синтаксисом вещей
не изведает вкус поцелуя;
Это господин Э. Э. Каммингс. Он правильно заметил про синтаксис. И как точны последние строки:
жизнь ведь не параграф
а смерть по-моему не парентеза
Неверно понимая его смысл, это стихотворение обычно читают на похоронах. На самом же деле в нем нет ничего жизнеутверждающего. Это стихи о том, что ты не можешь получить желаемое, а не о том, что смерть не такая уж страшная штука. Азе нравился Э. Э. Каммингс. Поэтому и я его полюбил.
Я выруливаю с парковки, кладу руку на гудок и начинаю сигналить. Остальные следуют за мной, сначала вся школа, а потом, когда я выезжаю на шоссе, и весь город. По крайней мере, такое у меня складывается впечатление.
Когда-то давно Аза рассказала мне, что всегда делала во время МРТ. Она представляла, что гудки и щелчки томографа – это китовые песни.
Наши машины – тоже киты, и мы друг с другом переговариваемся, используя фальшивую азбуку Морзе. (Да-да, люди, которые помнят все факты обо всем на свете, занимаются и сочинением фальшивых кодов, потому что иногда нам хочется привнести в жизнь немного хаоса. Немного контролируемого хаоса.) Автомобильные гудки сигналят то, что значилось в моем письме. Настоящую азбуку Морзе я не стал использовать еще и потому, чтобы никто не узнал о том, что я хочу сказать.
Когда я впервые в жизни увидел Азу, она сидела на полу и играла с листком бумаги, что-то из него вырезая (как я позже узнал, ножницы она украла). Я поднялся со своего коврика и подошел к ней, но не вызвал у нее никакого интереса. Она взглянула на меня, угрожающе оскалилась и вернулась к своему занятию.