Она выпрямляется и с улыбкой пожимает плечами.
– Но сегодня, как и подобает, мы будем праздновать. Мы достаточно долго скорбели. Сегодня мы отпразднуем твое рождение и возвращение. Дай?
Она поворачивается к черноволосому парню, который все еще смотрит на меня с укором и неприязнью.
– Утопленники будут отмечать день ее рождения похоронами.
При этих словах я вздрагиваю.
– Мы поступим иначе. Покажи Азе, что такое магонская песня. Она не слышала ее уже пятнадцать лет. Покажи ей, как она вместе с нами спасет свой народ.
Немного помедлив, он кивает и на несколько секунд закрывает глаза. Я замечаю, что в небе не осталось ни одного корабля. Мы летим на большой скорости, и когда из его груди раздается мелодия со сложным мотивом и множеством переливов, ветер усиливается.
Через секунду вступает и он сам.
Я чувствую дрожь в груди. У этого парня – Дая – в грудной клетке тоже живет птица.
Они поют так слаженно, и песня их настолько прекрасна, что я теряю дар речи.
Милект свиристит у меня в груди. Учись. Пой с ним вместе. Это твое предназначение.
– Нет, – говорю я. Меня раздражает его настойчивость, равно как и возникшее у меня странное желание его послушаться.
Похоже, в Магонии пение имеет особое значение. Мне кажется – нет, я знаю точно – что песня способна творить.
Мне не терпится самой попробовать петь, но при одной мысли об этом я начинаю страшно волноваться. Это чувство сложно описать.
То же самое я испытывала в подвале с Джейсоном.
Дай перестал петь и наблюдает за мной с гримасой на лице. Из его груди доносится трель.
– Нет, – отрывисто говорит он, ударяя себя кулаком в грудь. – Не время. Она еще не готова. – Его птица умолкает, а он взбирается по снастям, наматывая на руки веревки. Экипаж стоит по стойке смирно. Дай снова начинает петь. Рассыпанные по небу звезды перемигиваются, будто это он пробудил их и привел в движение.
Некоторые из них гораздо ярче остальных. Они особенно отчетливо выделяются на черном небе.
Я начинаю считать. Шестнадцать. Они горят так ярко, точно это не звезды, а свечи.
С верхушки мачты раздаются голоса маленьких желтых птиц, и тут моя птица тоже начинает петь у меня в груди, дополняя песню Дая собственными нотами.
Внезапно я понимаю, что мы с ним должны петь вместе. Я едва сдерживаю себя, но почему же мне так хочется петь?
Это просто смешно. Какая из меня певица?
Что-то рождается из смешения их голосов – песня, которая заставляет воздух вокруг нас с Даем колебаться.
Кто он такой?
Я не знаю, но внутри у меня все замирает, и в следующий миг в небе, изогнувшись дугой, появляется северное сияние, которое затем волнами расходится в ночной темноте.