- Достаточно твоего мнения. Посмотри на эту картину. Можешь ли ты сказать, работал ли над ней художник, и если да, то когда?
- Раз он ее писал, то, ясное дело, работал, - резонно сказал Хан, но все же подошел к картине, изображавшей процесс удушения, и принялся внимательно всматриваться в лица мужчин. Минуту спустя он потер пальцем какую-то шероховатость на подбородке мужчины, душившего соперника.
- Знаешь, - сказал эксперт, - эту морду подправляли совсем недавно. Дня два назад, не больше. А скорее - вчера. Но ведь картина написана в прошлом году, вон в углу дата.
- Если снять верхний слой краски, - возбужденно сказал Беркович, - ты сможешь восстановить лицо, которое было под ним?
- Запросто, - уверенно заявил эксперт.
- Только зачем?
- А затем, что там изображен убийца!
- Что за странная идея? У Бен-Ама не было времени…
- Было! Ты же сам сказал, что картине больше года!
- Ну-ка, - потребовал Хан, - изложи подробнее.
- Потом, - отмахнулся Беркович. - Сними картину и займись делом. И кстати, захвати с собой кисть, вот эту, которая сухая. Вряд ли там есть отпечатки пальцев, но все же…
Вечером Беркович вернулся домой в отличном расположении духа и с порога объявил:
- Наташа, я это дело прикончил! Художника убил его давний приятель и коллега, представляешь? Негодяй вчера давал показания в числе прочих друзей Бен-Ама, и никому даже в голову не пришло…
- Ничего не поняла, - сказала Наташа, накрывая на стол. - Когда ты голоден, то изъясняешься очень непонятно.
- Сегодня утром я рассматривал картины в мастерской, - начал объяснять Беркович, - и мне показалось, что на одной из них лицо мужчины какое-то странное, будто двойное - из-под очертания подбородка видна краска другого оттенка. А рядом стоял мольберт, причем все кисти, кроме одной, торчали из банки с растворителем, а одна - сухая - лежала отдельно. И я подумал: почему кисть не в банке? Если Бен-Ам ею пользовался, то должен был положить в растворитель, верно? И зачем он подрисовывал лицо мужчины на картине? Кстати, там Бен-Ам изобразил убийство: один человек душил другого. Допустим, подумал я, кисть держал не художник, а некто, пришедший ночью в мастерскую. Он подправлял лицо на картине, а в это время явился с пистолетом хозяин, узнал посетителя, тот бросил кисть, началась драка, ну дальше все, как определил эксперт. Случайный выстрел и все такое.
- Кому нужно подрисовывать чье-то лицо? - удивилась Наташа.
- Все выяснилось, когда Хан снял верхний слой краски. Художник изобразил Игаля Цукермана, одного из приятелей, тоже художника. Мы пришли к этому Цукерману. Хан нашел рубашку, от которой был оторван лоскут. В общем, несколько лет назад Цукерман задушил некоего Арнольда Векслера, дело тогда пришлось закрыть, потому что убийцу не нашли. А Бен-Ам обо всем догадывался или знал наверняка - сейчас уже не скажешь. И нарисовал эту сцену в своей примитивистской манере. Манера манерой, но узнать Цукермана можно, у него очень характерная внешность. Картина стояла в мастерской, и Цукерман как-то ее увидел. Вида он не подал, не станет же человек признаваться в убийстве! И вот Бен-Ам решил ее выставить в галерее Орена. Оставалась неделя. Цукерман не знал, что делать. Сказать Бен-Аму, чтобы тот не выставлял картину? Это означало - признаться. Сделать вид, будто ничего не происходит? Но на выставке его могли узнать десятки людей, сопоставить факты… В общем, он решил подправить лицо, надеясь, что Бен-Ам в спешке перед самой выставкой не заметит. А потом, как надеялся убийца, видно будет…