— Я была вчера не такой уж сонной, чтобы забыть наш разговор, — сказала она. — Как вы, должно быть, помните, я сказала, что хотела бы уйти.
— А я сказал, что вам нельзя уходить, — начал маркиз, но, увидев, как меняется выражение лица девушки, поспешил объяснить: — Нет, нет, я сосем не это имел в виду. Я вовсе не собираюсь удерживать вас силой, могу лишь умолять помочь мне!
— Я хорошо понимаю всю сложность вашего положения. Вы рискуете очень большими деньгами, — сказала Мелинда. — Но я уверена, что все будет в порядке, если я появлюсь за несколько дней, ну, может, за неделю до истечения шести месяцев.
— Однако, если этого не случится, я потеряю все до последнего пенни, — вздохнул маркиз. — Помните, что я предлагал вам вчера? У вас будут деньги, и вы сможете выйти замуж за кого захотите.
— Но я совсем не хочу, чтобы кто-нибудь женился на мне из-за денег. Если я выйду замуж, то только за человека, которого полюблю и который полюбит меня.
— Вы очень откровенны, но от этого только выигрываете, — с легкой улыбкой сказал маркиз.
— Я совершенно уверена, что брак должен быть основан только на взаимной любви, — продолжала девушка, — поэтому, как мне кажется, вы поступаете правильно, не желая жениться из-за денег. Конечно, плохо, что вы обманули свою умирающую мачеху, но это все же лучше, чем если бы вы на самом деле женились только для того, чтобы получить наследство.
— Очень рад, что вы это понимаете, — снова улыбнулся маркиз. — Мне казалось, что вы осуждаете меня.
— Здесь все слишком запутано, — покачала головой Мелинда. — Когда я пришла сюда, то совершенно не представляла истинного положения вещей. Казалось, что заработать эти пятьсот гиней очень просто. Но все обернулось по-другому.
— А что вам сказала тогда мачеха? — спросил маркиз.
— Она сказала мне, что вы очень нуждаетесь в любви.
— Она сказала вам это?! — пораженно воскликнул маркиз. — Вот уж никогда бы не подумал!
— Мне показалось, что она очень во многом раскаивается.
— К сожалению, несколько поздно, — с горечью сказал маркиз. — В особенности, если учесть ее приписку к условиям завещания.
— Вы думаете, она обо всем догадалась?
— Нет, что вы! Просто она всегда считала меня ветрогоном, мотыльком, порхающим с цветка на цветок. Но не это важно. Важно то, что она сломала мне жизнь, когда я был еще ребенком. Она настроила против меня моего отца. Даже сейчас, когда она мертва, она продолжает решать за меня, что мне делать, а что — нет. Я думаю, умирая, она была совершенно уверена, что мне не получить наследства. Но ведь вы поможете мне, Мелинда? Вы поможете мне доказать ей, что она была не права?