Фостер Кит укатил на дребезжащем драндулете в Джерси за какими-то кустами. Там жил один из приятелей мисс Моженэ, приглашавший Кита приезжать за рассадой хоть каждый день. Пудель тоже отправился подышать деревенским воздухом и рассеять хандру. Может, он отстанет наконец от куста жимолости и перенесет свою привязанность на хризантемы?
Уэбстер был так уверен, что остался в доме один, что едва не подпрыгнул, услышав глухой удар в потолок. Уронив вилку, он выбежал из кухни и прислушался. Какое-то время был слышен лишь звон хрустальной люстры, потом наверху вновь раздался глухой стук, будто сосед жаловался на шум.
Но мисс Перл, если это была она, на шум вовсе не жаловалась. Она звала на помощь. Уэбстер поспешил вверх по лестнице.
Её дверь была закрыта, оттуда доносились сдавленные рыдания.
Мисс Перл! — позвал он. — Вы меня звали? Я не могу войти.
Одну минуту, открываю, — всхлипнула девушка.
Он затаил дыхание, страдая вместе с ней, пока она шагала к двери, и морщась при каждом её стоне. Наконец дверь открылась, он с облегчением вздохнул и вошёл.
Перл сидела на полу в том же наряде, что и прошлым вечером, даже атласные туфли были на ней, правда, один свернулся на бок. Палантин голубой норки валялся на диване, а смятые подушки говорили о том, что спала она здесь.
Я побежала ответить на звонок, — объяснила она. — Подвернула ногу, может, даже сломала. Может, меня тоже придётся пристрелить.
Лишь гораздо позже Уэбстер понял странность этой реплики, смысл, который заключался в последних словах. Если она мирно спала на диване с прошлой ночи и не видела утренних газет, то откуда узнала о выстрелах? Но сейчас старик был слишком занят больной ногой, чтобы заметить эту обмолвку.
Не думаю, мисс, что нога сломана, — сказал он. — Я обучен приёмам оказания первой помощи и знаю признаки перелома. По-моему, вы растянули связки. Могу забинтовать вам ногу, если дадите мне старую простыню или что-нибудь ещё.
Возьмите новую, — она махнула в сторону комода.
Если я донесу вас до кушетки, там будет удобнее.
Девушка протянула руки, как послушный ребёнок, которого укладывают спать. Уэбстер использовал приём, который применял в пьесе «Алжирская крепость», унося с поля боя бравого капрала. Он положил Перл на плечо, балансируя, чтобы сохранить равновесие, и донёс до кушетки.
Лодыжка уже начала распухать, но больше беспокойства причиняло колено — всё в царапинах и синяках, окруженных клочьями разорванного чулка.
Ай-яй-яй, — озабоченно пробормотал Уэбстер. — Пойду принесу тёплой воды. Надо бы смазать йодом, будет щипать, но поможет. Если бы только у нас был йод.