– Что ж, сударь, это вполне осуществимо.
– Вы делаете меня абсолютно счастливым! – просиял Джакомо.
– Но вы напрасно думаете, что сию услугу я окажу вам безвозмездно, – предупредил барон. – Как вы понимаете, деньги меня не интересуют. Движущиеся куклы и прочие диковинки, изготовлением которых вы славитесь, тоже. Но однажды мне может понадобиться ваше мастерство мага. Услуга за услугу. Что скажете? По рукам?
Итальянец замешкался, прикидывая, нельзя ли выторговать у барона еще что-нибудь.
– По рукам, – кивнул он, – если синьор соблаговолит пожаловать ко мне в мастерскую не один, а в обществе прекрасной синьорины Беатриче. Так будет даже удобнее, если в моих опытах поучаствуют сразу два вампира. И тогда – о, я обещаю, что один из артефактов изготовлю в виде самого изысканного украшения, которое непременно будет к лицу синьорине! – Джакомо со всем возможным изяществом поклонился девушке.
– Ах, искуситель! – с притворным жеманством воскликнула девушка и легонько стукнула Лепорелло веером.
– Тогда жду вас завтра, как только стемнеет.
Носатый флорентиец раскланялся и растворился в толпе гостей.
* * *
Всю ночь, пока король и королевы, принцы и принцессы развлекались в Лувре, буржуа и рабочие, их жены и дочери стояли на улице – зачастую на ветру или под проливным дождем, – бурно и от всего сердца приветствуя веселье своих господ.
Анри де Кок, «Последние из Валуа»
Ришелье закончил разговор с господином де Нэвером, одним из претендентов на герцогство Мантуанское, и сделал де Бреку знак приблизиться. Не было в ярко освещенном парадном зале такого укромного уголка, в котором кардинал в своей алой мантии был бы незаметен, однако в оконной нише сохранялась хотя бы видимость уединения.
В окно было видно, как на набережной Сены, в четверти лье от нового дворца королевы-матери[14], большая толпа отплясывает вокруг гигантского костра, который уже успел позабавить Людовика XIII отблесками, бегущими по водной ряби. Народ праздновал венчание своей принцессы с английским королем, и делал он это с присущим простым французам размахом – с залихватскими песнями, вином, плясками; разгульное веселье шло по всему городу, но особенно ярко проявляло себя на берегу напротив Ситэ. Со дня обручения прошло две недели; уже, казалось бы, веселье давно должно отшуметь, однако 26 мая в Париж прибыл Джордж Вильерс, первый министр Англии. Именно ему было поручено доставить Генриетту-Марию Французскую к мужу, дабы теперь и на английской земле была проведена соответствующая церемония.
В честь прибытия герцога уже устроили один бал в Лувре, а теперь и королева-мать решила устроить прием в своем новом дворце. А что ж народ? Событие словно заставило на время забыть обо всех невзгодах, поборах и реформах, и сейчас эта незатейливая маленькая радость за особу королевской семьи с лихвой перекрывала предчувствие большой беды.