- Ну вот и все, - оживленно резюмировал подполковник, потирая от удовольствия руки. - Наконец-то фрагменты этой нехитрой мозаики состыковались. Нам остается только задержать этого самого Валентина Рахимовича Рахманова.
- Не торопись, Геннадий Васильевич. Я с ним уже разговаривал. У меня сложилось мнение, что он скорее непричастен. Он не отрицает того, что они с Петровым частенько говорили про работу, и в частности про тот сейф, что стоял у шефа в кабинете. Туда, по его прикидкам, наш милый доктор складывал "черную" наличку. Его показания я запротоколировал, а если возникнет такая необходимость, он согласен помочь следствию. У него дома есть телефон, так что выдернуть мы его сможем в любое время дня и ночи.
- Понятно, пусть будет так, - подумав, согласился начальник. - Вадим, у тебя все?
- Нет, Петр Васильевич, есть еще кое-что на десерт, - подмигнув цыганским глазом, позволил себе некоторую вольность капитан. - Я рискнул и проявил некоторую инициативу. Только не ругайте шибко, победителей не судят.
- Ближе к делу, победитель!
- После разговора с Рахмановым, уже на выходе из клиники, я нос к носу столкнулся с Борисом Абрамовичем Мейером. Сразу же узнав во мне вчерашнего посетителя, он спросил, за какой надобностью я топчу их линолеум уже второй день кряду?
"А затем, что открылись некоторые новые факты, и в их свете вы смотритесь довольно утомленно, - решил пойти я ва-банк. - Прямо скажу, хреново вы смотритесь".
"Что вы себе позволяете, да как вы смеете, да я подам на вас в суд за оскорбление", - понес он всякую чепуху, которую я внимательно слушал и сочувственно при этом кивал. Такое мое поведение пришлось ему не по душе. Не понравилось ему мое поведение. То ли он хотел меня умаслить, то ли просто банально испугался. Одним словом, после того как у него иссяк фонтан угроз и проклятий, он пригласил меня в кабинет, а мне это было очень кстати. У себя в кабинете он повел себя совершенно по-другому. Начал с того, что усадил меня в удобное кресло и предложил чашку кофе с коньяком.
"Кофе не употребляю вообще, а чай пью только зеленый, - ответил я, памятуя, что у Рахманова на столике я видел пачку этой гнусной травы. Уверен, у вас его нет".
"У нас, как в Греции, всегда все есть! Один момент", - счастливо засмеялся он и упрыгал за чаем.
Едва за ним закрылась дверь, как я отогнул угол ковра, где, по моему пониманию, мог раньше находиться сейф. Я не ошибся, и этому свидетельствовали четыре свежие вмятины на линолеуме. Вне всяких сомнений, они были продавлены ножками сейфа. А кроме того, я увидел четкий, несмываемый след от колес тележки. Они как-то неудачно ее повернули, так что сантиметров десять два колеса прошли юзом.