Старик смотрел на нее с другого берега, а рядом с ним, нервно дергаясь, стояли уродливые карлики. Зоя увидела Мишу. Брат был жив – жив! – он сидел на корточках возле палатки и раскачивался, будто в трансе. Как бы ей хотелось обнять его, соврать, что все будет в порядке, хоть как-то успокоить.
Она зарыдала, приложив мокрую ладонь к губам. Из груди рвался вопль, наполненный болью и отчаянием – Зоя давилась его горечью, но не выпускала, понимая, что просто сойдет с ума, если он вырвется. Только не сейчас. Ведь брат еще жив. Есть надежда его спасти. Перед глазами возник образ отца: он зажимал руками рану и хрипел: «Бе… гите!»
Зоя с шумом выдохнула, пробралась сквозь заросли ив и побежала, проклиная ночь за кромешную тьму.
* * *
Лир был вне себя от злости: все пошло не так! Абсолютно все!
– Что стоите, уроды? – прошипел карликам. – Найдите девчонку!
Карлик, которому Зоя выдавила глаз, огрызнулся, показал зубы, но потом внял приказу и вприпрыжку помчался в сторону старого моста. А за ним последовал и второй уродец.
– Твари! – поморщился Лир.
В его висках пульсировала боль, от страха дрожали руки. Все, к чертовой матери, пошло не так, не ночь, а какое-то сплошное проклятье. Ладно девчонка оказалась слишком прыткой, но она не главная проблема, карлики быстро ее найдут и расправятся. А вот мальчишка…
Лир не понимал, как сегодня днем, проходя мимо лагеря, не разглядел в мальчишке тьму. В душе ведь даже ничего не шелохнулось, не подало сигнал: это тварь, которая не должна жить!
Зато сейчас сигналов было хоть отбавляй – боль, страх, резкий звон колокола в голове. Три года Лир не испытывал тошнотворного чувства, когда в каждой клетке тела что-то зудит, и от этого зуда сама реальность будто бы коверкалась, становилась неправильной. Три года. С тех пор, как он убил тварь, скрывающуюся под личиной того бомжа на городской свалке. И вот теперь снова, и в самый неподходящий момент. Во время охоты! Ведь все было спланировано, а сейчас… Лир чувствовал себя так, будто наступил на мину – уберешь ногу, и взрыв.
Та еще ситуация.
А колокол в голове звучал все громче и громче.
Лир прижал ладони к вискам. Он сейчас не мог ясно мыслить, и это бесило. В животе будто бы ворочался клубок змей, ожоги на щеке и переносице жутко саднили. В ярости он пнул стоящий возле костра котелок, а потом подбежал к палатке и принялся корежить ее.
– Все не так! – хрипел. – Все неправильно!
Расправившись с палаткой, уставился на мальчика. Тот сидел на корточках, отрешенно смотрел на труп отца, а еще он икал, и эти резкие «ик-ик-ик…» усиливали грохот колокола в голове Лира.