Где я получу, наконец, свое кольцо, — сказал Дортмундер.
А я — новые полотенца, — добавила Мэй и, улыбнувшись Энн-Мэри, пояснила. — Единственная польза от этого Фербенкса, за которым гоняется Джон, — это то, что у нас подбирается неплохая коллекция гостиничных полотенец.
32
У «Сааба» были номера «МD», выданные в Коннектикуте, — лучше не придумаешь! Они ясно давали всем понять, что здесь мы имеем очень обеспеченного доктора. Теннисный корт? Будьте любезны. Гардеробные, в которых можно гулять. Музыка в каждой комнате. Когда вы путешествовали в этом темно-зеленом «Саабе» с люком в крыше и бегущей строкой на приборной панели, сообщающей о температуре снаружи, это говорило только об одном: вы ведете соответствующий образ жизни, причем чертовски привлекательный.
Все это Энди Келп объяснил воскресным утром Энн-Мэри, пока они ехали по городу, чтобы забрать Дортмундера и Мэй. Энн-Мэри кивала, вникала и, следуя совету Мэй, большую часть времени любовалась пейзажами за окном.
Сейчас она находилась не только в «Саабе», но и в Рубиконе. Причем она не пересекла Рубикон, а нырнула в его бурный поток с головой, прямо в одежде. Пребывание в «Н-Джой» (в которое внесло оживление масштабное полицейское расследование, немало ее позабавившее) подошло к концу, и в ее номере теперь жили другие люди. Ее билет в Канзас пропал, когда она в субботу пропустила свой рейс. Никто из близких даже представить не мог, где она сейчас находится. Друзья и семья в Канзасе, даже Говард, вздумай он передумать по поводу их брака, не смогли бы ее теперь отыскать. С другой стороны, было немного тревожно при мысли о том, что никто даже понятия не имеет, что с ней.
Но все-таки, наверное, это не было роковой ошибкой — сидеть сейчас здесь, в только что угнанном, хорошо кондиционированном «Саабе». Возможно, это было отличным шансом начать все с нуля. Конечно, ее новые знакомые не были идеальными спутниками для вступления в новую жизнь, но нельзя же требовать всего сразу. По крайней мере, общаться с этими людьми было довольно весело.
Прошлым вечером она переехала в квартиру Энди на Западных 30-х улицах, хотя вряд ли надолго. Она была явно не первой женщиной, которая поселилась там, на что указывали многочисленные косвенные признаки. Когда она спросила про своих предшественниц, Энди слегка напрягся и туманно пояснил: «На некоторых из них я был женат», что вряд ли подразумевало продолжение беседы.
«Пусть все идет, как идет, — подумала она. — Не стоит ни о чем волноваться. Буду любоваться пейзажем».
Подожди здесь, — попросил Энди, припарковавшись во втором ряду перед домом, в котором жили Дортмундер и Мэй.