Она отстранилась.
— Ты и вправду думаешь, что это смешно?
Итак, это была не дежурная подколка. Просто она хотела выяснить отношения — сразу и круто, вполне в ее стиле.
— Бог с тобой, — вздохнул я. — Я пытался только объяснить тебе, что ты не права. Все сто шесть дней я помнил о тебе. Я ждал тебя, я звал тебя, я хотел тебя. И вот ты здесь, и я счастлив, я совершенно ошалел от своего счастья и несу какую-то околесицу. Так что не принимаей мой бред близко к сердцу, родная, а лучше скажи, какой коктейль ты предпочитаешь в это время суток? Или, подожди, что же это я, ты же хочешь есть, правда?
— Хочу, — быстро ответила она и улыбнулась. У меня отлегло от сердца — хитрый Ким опять вывернулся из всех расставленных на его пути силков.
— Яичницу с ветчиной и помидорами. Можно?
— Запросто, — отозвался я и поцеловал ее в ухо. Она недовольно дернула головой. — Ты пока развлекайся тут, как можешь, хочешь, вон в компьютерные игры поиграй, там на дискетках написано, где какие, хочешь, мультики посмотри, вон кассета валяется, знаешь, как включать?
— Иди работай, — сказала Наташа. — Я взял под козырек и четким строевым шагом отправился на кухню. Когда я заканчивал обжаривать ветчину –на слабом огне, часто переворачивая, так, что она оказывалась лишь слегка подрумяненной с обеих сторон, — Наташа закричала из комнаты:
— Ким, а это что, тоже для водопровода?
Я бросил ветчину на произвол судьбы и пошел на зов. Наташа стояла посреди комнаты и целилась в экран монитора из моей пушки. В утренней суматохе я так и оставил ее на журнальном столике рядом с тахтой.
— Интересно тут у тебя, — задумчиво произнесла Наташа. — Он стреляет?
— Еще как, — подтвердил я. — Отдай его мне, солнышко.
Она, конечно, не послушалась и направила дуло мне в грудь. Очень неприятное ощущение, должен сказать, даже если знаешь, что пистолет стоит на предохранителе.
— Правда, стреляет? — спросила она.
Я терпеливо повторил:
— Натуль, он стреляет. Если не хочешь, чтобы во мне была дырка размером с апельсин или чтобы сгорела яичница — отдай его мне.
— Фу, какой ты скучный, — фыркнула Наташа, но пистолет отдала. Я пробурчал себе под нос: «Вот так-то лучше будет», сунул пушку за пояс и пошел на кухню.
Через пять минут я вкатил в комнату столик на колесиках и торжественно объявил:
— Кушать подано!
Смешно, конечно, но я почему-то люблю готовить и красиво сервировать стол. Мне, наверное, следовало бы пойти в кулинары.
— Какой ты умница, Ким! — воскликнула Наташа, глядя на сооруженный мной натюрморт. — За тебя и замуж выходить не страшно — прокормишь. Правда?