Несколько секунд я недоумевающе смотрел на него. Потом вспомнил, как нанимал меня ДД, и мне стало смешно.
— Не стоит, право. Я очень мило провел время. Кроме того, черепа я не достал, так что…
— Ну нет, молодой человек, — с этими словами Лопухин, слегка покряхтывая, поднялся из кресла и подошел ко мне почти вплотную — был он на полголовы выше меня, чем вызвал в моей душе приступ смутного раздражения. –Мы заключили честный договор, вы выполнили ваши условия, и не ваша вина, что черепа там не оказалось. Позвольте же мне выполнить мои обязательства.
И он двинулся к стеллажам. О, это была библиотека! Строгое царство книг в старинных шкафах; тусклое дерево, толстые стекла, черная бронза. Там, среди трудов по истории всех стран и народов земли, размещались на трех полках книги по доколумбовым цивилизациям древней Америки.
— Это — ваше, молодой человек, — сказал он просто, указывая на одну из полок.
И тут я понял, что все это действительно серьезно. Что ни за что на свете старый библиофил и собиратель не отдал бы даже ничтожную часть своих сокровищ постороннему человеку. Ни за что на свете — кроме того, что могло бы представлять для него еще большую ценность.
— Нет, — я покачал головой. — Я не возьму этих книг.
И, видя, что он начнет сейчас меня уговаривать, спросил:
— Вы действительно так боитесь, что Чаша попадет в руки Хромца?
И Лопухин сказал:
— Да. Очень.
— Мне кажется, я понимаю… — начал я, но он не дал мне договорить.
— Потому-то я и решил уничтожить череп. Я всегда боялся умереть, оставив Чашу Хромцу. Его расчет прост: он бессмертен, у него в запасе вечность, и рано или поздно он обшарит все тайники Земли и найдет Чашу. После смерти настоятеля дацана я долгое время оставался единственным человеком на планете, знающим тайну Грааля, и это знание измучило меня больше, чем лагеря и всякого рода притеснения, которые мне пришлось претерпеть. Не так давно я раскрыл все своему внуку, потому что не сомневаюсь в его нравственных качествах и способности сделать правильный выбор. Но, будучи уверен в его моральной готовности, я боюсь, что…
Он опять начал мямлить, и я перебил его:
— Что, если дело дойдет до открытого столкновения, Хромец попросту убьет его?
Старик опустил глаза — теперь он стоял передо мной, как нашкодивший школьник-переросток перед строгим учителем.
— Подумайте сами, Ким, — еле слышно произнес он. — Хромец — прирожденный убийца, на его счету не одна тысяча жизней. Да вы ведь и сами имели с ним дело, не так ли?
— Откуда у вас такие сведения?
Сухие губы чуть заметно дрогнули.