«Россия — то Россией, а на что жить будем?» спросила его по дороге в гостиницу практичная Маша. Она начинала беспокоиться, оказавшись в чужой стране без денег и без языка. Чтобы немного сэкономить, они решили идти пешком. Утро было раннее и по улицам катился поток велосипедистов. Каждый раз заслышав автомобильный гудок, они расступались, освобождая дорогу грузовикам и легковушкам. Дождик утих, небо посветлело и стало припекать. «Мы будем работать,» щурясь от солнечного сияния ответил Сергей. «Мы поедем в Гослар, найдем компанию, где я служил до войны, там я предложу свои услуги. Тебе тоже, возможно, там найдется место. Твой уровень владения разговорным языком резко повысится при общении с немцами. Заучивай новые слова и записывай в тетрадь.» Приняв к сведению, Маша кивнула и добавила, «Ты никогда не говорил мне о Госларе.» «Это в горах Гарца. Там много полезных ископаемых. Я там три года работал геологом после окончания университета. Оттуда перед началом войны меня призвали в армию. B Госларе в окрестных шахтах мы добывали серебро, медь и свинец. Серебро и медь требуются всегда, а вот свинец после войны идет только в автомобильные аккумуляторы. Текущий экономический подъем создал спрос на металлы. Поедем туда завтра. Посмотрим, что нам скажут.»
На следующий день встали рано. Поезда в ту пору ходили медленно, паровоз весь в клубах дыма, пыхтя и задыхаясь, тащил десять вагонов запачканных сажей; шестисоткилометровый путь в северную Германию казался пассажирам бесконечным и только вечером они прибыли в пункт назначения. К югу на фоне темнеющего, фиолетового неба вырисовывалась молчаливая гряда невысоких гор. Слабые, редкие огоньки мерцали на ее склонах. На востоке поднимался однобокий ущербный месяц, бросая сумеречный, неживой свет на обширное плоскогорье, на котором находился город. Разрушения, причиненные бомбежками американских летающих крепостей в 1943–1944 годах были к тому времени частично восстановлены на средства тех же американцев. В густеющей темноте угадывались множество домов под островерхими крышами, каналы с горбатыми мостиками, строительные леса вокруг поврежденных зданий, а также пустые еще кварталы новой жилой застройки. Лишь празднество на привокзальной площади разгоняло всеобщую тоску и уныние. Она гремела музыкой, сверканием мишуры и суетой. Люди хотели веселиться. Из шумных баров и кафе доносился смех. Огненные звуки джаза рвались из окон и дверей танцевального зала. Бешено вертя бедрами, топча каблуками и подбрасывая друг друга выше голов молодежь отплясывала румбу и свинг. Калека на костылях в поношенной шинели и с желтым, одутловатым лицом лавировал между столиками, продавая фиалки влюбленным парам. С усилием пробившись через радостные толпы к дверям отеля Кравцовы сняли комнату на одну ночь.