Халльвард не удостоил его ответом, просто зашагал к двери.
Гнев и желание убить всех, кто видел его слабость и неудачный исход схватки, давно прошли. Осталась смутная злость, и еще нечто странное, беспокоящее, незнакомое, раз за разом заставляющее вспоминать унижение.
По пустынным улицам ночного Сивара он добрался до постоялого двора.
А на рассвете он был на большой площади, примыкавшей к Восходным, главным воротам города.
Рацибуж махал руками в самом ее центре, вокруг суетились гномы, скрипели колеса тяжело нагруженных телег, ржали лошади. Цайнеке, стоявший рядом, держал в поводу двух низкорослых скакунов мышастой масти.
– А, явился-таки, – буркнул купец, увидев Халльварда. – Или для того, чтобы в меня меч воткнуть?
– Нет. Я отправляюсь с вами.
– Это славно, клянусь пальцами Урда, – на бородатой физиономии Рацибужа возникла ухмылка. – Хотя я еще вчера понял, что так оно и будет, – он повернулся к помощнику. – Эй, Цайнеке, место на десятой телеге готово?
– Усе исполнили, – отозвался тот, подмигивая Халльварду.
– Но зачем мне место? Я поеду верхом, – сказал тот, отгоняя вновь накатившее желание взяться за меч.
– Все время? – спросил Рацибуж. – Ты уверен?
– Да… нет… не знаю… – наемник поморщился.
– И я не знаю, понятное дело, – купец кивнул. – Так что привяжи заводных лошадей к десятой телеге, а если чего случится, – он усмехнулся, но совершенно беззлобно, – то и сам на ней поедешь. Насчет денег пока не заикайся, рассчитаемся, когда до места доберемся, понял?
Халльвард спорить не стал, только кивнул.
Возницей на десятой телеге оказался низкорослый даже по сравнению с сородичами гном по кличке Пегас. Встретил он человека радушно, предложил выпить пива, а когда тот отказался, не обиделся, и отхлебнул из объемистого бурдюка сам.
Но стояло рядом появиться Цайнеке, как булькнувший мешок бесследно исчез среди поклажи.
– Уже пил? – подозрительно осведомился купеческий помощник.
– Не, ну как можно? – забормотал Пегас, невинно моргая и прижимая ручищи к груди.
– Знаю я тебя, – Цайнеке погрозил кулаком, и пошел дальше.
– И я себя знаю, – низкорослый возница осклабился. – Люблю я пиво, страсть как, а когда выпью много, то летать порой начинаю, один раз даже с крепостной стены спорхнул, в другой, помню, с крыши трактира. За то Пегасом и прозвали, сам понимаешь.
От головной телеги донесся голос трубы, и караван потихоньку двинулся.
Первым через ворота проехал Рацибуж, бросил стражникам несколько полугульденов. За ним последовало с полдюжины конных гномов в кольчугах и шлемах, с боевыми топорами и даже арбалетами.