Ругающийся бородач улетел на обочину, с треском исчез в ветвях.
Тварь зашипела, и принялась рвать труп лошади, с чавканьем пожирая куски мяса. Две арбалетные стрелы попали в цель, но одна отлетела от покатого лба, а вторая едва воткнулась.
Халльвард пришпорил лошадь, на миг пожалел, что под ним не боевой конь, и нет времени пересаживаться. Понеслись мимо телеги, а затем горгулья оказалась совсем рядом, подняла башку от окровавленной туши.
– Чтоб тебе лопнуть! – завопил тот возчик, что напал на горгулью первым, и взмахнул топором.
Тварь отвлеклась на него, и Халльвард воспользовался этим, ударил, целясь по уродливой морде. Рукоять молота едва не вывернуло из ладони, но попал хорошо, выбил несколько зубов и выщербил нижнюю челюсть.
Горгулья зашипела снова, глаза ее вспыхнули синим.
Орал что-то воинственное Рацибуж, ворочался, силясь встать, сбитый с ног гном. Возчики соседних телег успокаивали сбесившихся лошадей, охранники спешили к месту схватки, но они пока были далеко.
Оставалось сражаться вдвоем.
Возчик ударил, и на этот раз знаменитая гномья сталь разрубила каменную плоть, и крыло повисло порванной тряпкой. Халльвард шарахнул по потянувшейся к нему лапе, и молот, столкнувшись с острейшими когтями, высек искры.
Заставил лошадь попятиться, и тут же атаковал снова, поскольку тварь отвернулась.
– Божья срань! – заорал он, и обрушил оружие на открывшееся плечо.
На этот раз закрыться от контратаки не успел, и получил в бок так, что захрустели ребра, а дыхание сперло. Не удержал поводья и вылетел из седла, перед глазами мелькнули, поменявшись местами, небо и земля.
Халльвард перекатился, чтобы смягчить падение, и вскочил на ноги.
Молот держал в руке, бок болел, но терпимо, даже ребра, похоже, не были сломаны.
– Рази гниду! – завопил пробегавший мимо Пегас, размахивая топором.
Гномы надвигались на горгулью со всех сторон, блестели лезвия, и каменной твари приходилось нелегко. Она щелкала зубами, пыталась огрызаться, но сделать ничего не могла… дальше бородатые справятся сами.
Халльвард опустил молот, и огляделся в поисках лошади.
Та стояла неподалеку и мелко дрожала, а под уздцы ее держал никто иной, как Цайнеке.
– Возвращаю, – сказал он, заметив взгляд наемника. – Устаканил ты ее, как надо!
Горгулья наконец сообразила, что врагов многовато, и надо удирать, он оказалось поздно. Она попыталась взлететь, но размочаленные крылья не послушались, а затем твари один за другим выбили оба глаза.
На то, как будут добивать зверя, Халльвард смотреть не стал, забрал лошадь, и пошел обратно к десятой телеге.