— Все может быть, — перебила докторша, — есть категория женщин, у которых в первой половине беременности продолжается цикл. Очевидно, вы из их числа. — Она кинула на Валю равнодушный взгляд и добавила: — Одевайтесь.
Валя дрожащими руками кое-как натянула вещи и приблизилась к столу, за которым докторша что-то быстро строчила в тощей, только что заведенной карте.
— Скажите, а у вас тут делают аборты?
Женщина прервала писанину и поглядела на нее в упор.
— Девушка, вы в себе? У вас сроку почти четыре месяца, какой аборт? Плод вот-вот начнет шевелиться.
— Но я не могу рожать! — испуганно воскликнула Валя. — Мне нужно… нужно как-то избавиться от ребенка.
— Да как же вы от него избавитесь? — Врачиха недоуменно пожала плечами. — Это надо искусственные роды вызывать.
— Пусть! — Валя отчаянно махнула рукой.
— Что — пусть? — взорвалась докторша. — Вы хоть понимаете, что говорите? Шляются, прости их Господи, а потом морочат голову! Это ж риск для здоровья какой! Потом детей не будет вовсе.
— Как не будет? — упавшим голосом произнесла Валя.
— Так, — зло подтвердила гинеколог. — Да что я с вами, как с младенцем? Хотите калечить себя, пожалуйста. Вот адрес. — Она оторвала листок от лежащего на столе ежедневника и черкнула на нем несколько строк. — Вот. Деньги заранее готовьте.
— А… большие деньги? — робко поинтересовалась Валя.
Врачиха хмыкнула:
— Не маленькие. С учетом сдачи необходимых анализов и оплаты хотя бы трех дней стационарного наблюдения после операции, думаю, тысяча набежит.
— Тысяча… чего? — Валя сделала шаг назад от стола.
— Баксов, конечно, не рублей же. — Женщина пододвинула к ней листок с адресом и снова принялась за свои записи.
Валя молча стояла и смотрела, как она дописывает карту, тискает печать в конце страницы, ждет, пока высохнут чернила. Ее охватывало состояние полной и беспросветной безнадежности.
«Штука» баксов! Где она их возьмет? У нее все, что есть — четыреста долларов и полторы тысячи рублями, предназначенные на питание. Можно, конечно, потребовать деньги у Тенгиза — для Муртаза Аббасовича такая сумма, все равно что кот начихал, пусть раскошеливается, платит за удовольствия сыночка.
Тут же по спине у Вали прополз холодок, ладони стали влажными, горло свело судорогой. Что, если операция в самом деле искалечит ее? Тенгизу-то что? Отделается зелененькими, а ей, Вале, расковыряют все внутренности. Еще, чего доброго, вправду, никогда больше не сможет рожать.
Нет, такого ей не надо. Лучше уж пусть будет маленький. Валя отвезет его Нине, в Ульяновск, а сама останется в Москве, будет вкалывать, как каторжная, зашибать бабки и отсылать их на содержание ребенка. И Тенгиз ей поможет — как-никак это же его младенец, хоть он и не станет ему официальным отцом.