— Рожает, — старуха поднялась на ноги, уступая место врачихе, — воды уже отошли. Схватки через сорок секунд.
— Ну, значит, скоро станет мамочкой, — спокойно и даже весело проговорила докторша и мягко обратилась к Вале: — Девочка, давай расслабься, я погляжу, что да как.
— Полиса у нее нет, — сердитым полушепотом произнесла старуха, отходя к своему столу, — не москвичка.
— Теперь уж как есть. — Врачиха осторожно, но методично осматривала Валю. — Ну-ка, не напрягайся.
Та взвыла от боли.
— Так, — тон докторши утратил свою беззаботность, стал суровым и серьезным, — берем ее наверх.
Она отошла к столу, надавила на какую-то кнопку. Через минуту в дверь вбежали санитары. За это время дежурная успела снять с Вали куртку и брюки. Ее уложили на каталку, прикрыли простыней и погрузили в лифт. Врачиха нажала на третий этаж.
Наверху их ждал молодой, бородатый мужчина в шапочке, надвинутой до самых бровей.
— Яша, возьми девочку, — велела ему Алла Николаевна. — Она без карты, из документов только паспорт. Сейчас не до того, все потом. Боюсь, придется с ней повозиться.
— Понял, разберемся. — Бородатый игриво подмигнул Вале и приказал санитарам: — Везите во второй.
В маленькой, ослепительно-белой комнатушке, залитой ярким неоновым светом, Валю окончательно раздели, натянули на нее крахмальную больничную рубаху и переложили на высокую, блестящую кровать, со множеством каких-то замысловатых приспособлений.
Бородач присел рядом, приложил трубку к ее животу, тщательно выслушал, бормотнул что-то себе под нос и исчез. Вместо него у кровати возникла толстая, бесформенная тетка в огромных роговых очках.
— Дыши, — скомандовала она низким, прокуренным голосом, — как схватка приходит, так и дыши. Часто и неглубоко. Вот так. — Бесформенная разинула рот и наглядно продемонстрировала, как нужно дышать, напомнив при этом собаку, изнывающую от жары.
Валя послушно попыталась следовать ее примеру. Тетка кивнула и, казалось, потеряла к ней всякий интерес, отошла в сторону и принялась греметь инструментами в лоточке.
Боль все росла, достигая своего апогея. Валя перестала сдерживаться и то и дело громко и протяжно вскрикивала. Акушерка не обращала на ее крики ни малейшего внимания, продолжая заниматься своими делами. Бородатый не возвращался, и Вале сделалось страшно.
Вдруг про нее забыли, и она умрет здесь, совсем одна, без помощи?
— Мне плохо! — собрав последние силы, крикнула она акушерке.
— Этот нормально, — сонно ответила тетка, — кому ж хорошо, когда рожаешь? Ты дыши, дыши.
— Я дышу! — обозлилась Валя. — Где врач?