А еще — надежное дружеское плечо человека, старшего и более опытного, неизменно доброжелательного и терпеливого. Валя буквально купалась в заботливом внимании Киры, и под ее умелым руководством в считанные дни приобрела все навыки настоящей детской няни.
Дни текли по одному и тому же расписанию: рано утром, пока Кира еще спала у себя в комнате, Валя кормила Антошку, переодевала его, выпивала чашку чая с молоком и пирожным, а затем ложилась и дремала еще часа полтора.
В девять приходила Кира. Они завтракали, собирали малыша и шли с коляской на прогулку. В двенадцать — снова кормление, в час плотный и вкусный обед, после которого Кира почти силком заставляла Валю прилечь отдохнуть.
Вечером они снова гуляли, купали ребенка, а перед тем, как расстаться на ночь, подолгу болтали за вечерним чаем.
Через пару недель Валя уже хорошо знала всех обитателей коттеджа. Их было довольно много: повар Валера, две горничные, Наталья и Нюта, дворник Олег и шофер Леша, тот самый, который забирал их на «Мерседесе» из больницы. Раз в три дня приходила детская сестра Марина, осматривала Антошку и давала рекомендации по уходу за ним.
Со всей обслугой у Вали сложились дружеские и теплые отношения. Исключение в этой идиллии составлял лишь сам хозяин коттеджа.
С первого дня появления ребенка в доме Вадим заходил в детскую строго в одно и то же время, в половине восьмого вечера. Склонившись над кроваткой, несколько минут молча разглядывал Антошку, затем бросал Вале пару коротких дежурных фраз по поводу самочувствия малыша и уходил. Никогда во время своих визитов к сыну он не брал его на руки, не целовал, не ласкал, чем несказанно удивлял Валю. После ухода Вадима ее долго не оставляло гнетущее чувство подавленности и смутного стыда. Ей было до боли обидно и за себя, и, главное, за ребенка. Мало того, что мальчик сирота с рождения, что он по воле злого рока лишен материнского тепла, так еще и отец проявляет к нему ничем не оправданную суровость, ведет себя, будто чужой, равнодушный человек.
Валя пробовала было поговорить об этом с Кирой, но та лишь отмахнулась от нее:
— Разве ты не понимаешь? Вадик видит в ребенке виновника гибели Лики. Это должно пройти со временем и пройдет.
— Что за глупость? — недоумевала Валя. — В чем может быть виновен грудной младенец? В том, что появился на свет?
— Сразу видно, что ты мало читала, — с незлой иронией заметила Кира. — У Брэдбери есть рассказ, называется «Маленький убийца». Там примерно про это самое.
Вале, однако, наплевать было на Брэдбери. Ее простое наивное естество, привыкшее не особенно углубляться в суть вещей, не могло смириться с несправедливостью, неправильностью Вадимова поведения. От этого ее напряжение росло с каждым днем.