— Видишь, Кукша, к чему понты приводят, — мимо протащили тело боярина, его одним из первых пристрелили, да потом ещё и кони по нему потоптались, — нехрен командиру вперёд с шашкой на БТР лезть!
— Да нет, все правильно он сделал, — Кукша ткнул пальцем в труп, — у него и доспех лучше, и опыта больше, и конь сильнее. В обычном бою, если бы не с нами, у него больше шансов строй пробить. Больше опыта, богаче добыча, лучше оружие, крепче доспехи и конь, значит — впереди самое место. Это не дурь и не понты, правильно он сделал.
Хм, ведь прав пасынок, боярин тут самый защищённый да вооружённый, ибо возможность есть. А возможность — из-за опыта большого появилась да добычи доброй. И впрямь так лучше строй пробивать. Закралась мысль о том, что скоро я Кукше в военном деле буду не советник. А ну и ладно, не век же ему мне в рот заглядывать, пусть своим умом живёт, благо, Перун не обделил.
— …А вот ещё, — мы подъезжали к Ториру, тот продолжал распинаться перед «ёжиком» под прикрытием подъехавшего БТРа, — Воин славный к логову чудища пришёл, к пещере подходит, кричит зычно: «Выходи на честный бой!». Молчит чудище. Он ему: «Змей поганый! Выходи на честный бой!», опять молчит чудище. «Гнида болотная, выходи на честный бой!». А тут голос сверху: «Ну гнида, ну чудище, чего в задницу-то орать!».
Ржач в строю, гогот. Копья уже у вояк в землю смотрят — полчаса этот дрын держать не каждый сдюжит. Но контакт пошёл.
— Здорова, мужики! — я поздоровался, строй дружинников замолчал и напрягся, — Чего мёрзните? Ваши вон уже в лесу костры разводят, шли бы туда.
— Не все наши греются… Государь? — мужик, главный в том строю, пошёл на контакт, — Кто вон и в снегу холодном в камень превращается, навсегда.
Повисло молчание. Груда тел погибших на краю поля росла.
— А вы собственно чего хотели? Пришлю сюда с оружием, по беспределу боярскому. Сын его тут у нас людей бить пытался, да корабелов своих же чуть до смерти не довёл по осени. За то в поруб сел. О том писано боярину Болеславу было подробно. Да сказано ещё, что виру заплатит, бумагу подпишет, да пусть к себе в поруб сынка забирает, дальше сидеть да уму-раузум набираться. А он воев привёл. Сам помер и вас подставил…
— Нам он другое говорил, — голос мужика обрёл оттенок непонимания, — сказал, сына его люди злые пленили да выкуп требуют. Тот волю княжескую исполнять пошёл — там и захватили.
— Волю княжескую он чуть не запорол, если бы не Вольга да корабелы ваши, так бы и осталась она не исполненная.
— Так перебили корабелов-то наших! — звонкий молодой голос зло выкрикнул из «ежика».