Полина Вайнштейн (1960 г. р.) выросла в старом деревянном доме в районе Марьиной Рощи. Дом у них там был многонаселенный, он стоял за забором в саду, кривые старые яблони окружали его, зимой и летом на веревках висело огромное количество стираного белья: полотенца, простыни, наволочки, ночные рубашки, мужские сорочки, платья, носки, трусы, лифчики, нужно было наклоняться, когда проходишь под веревками, чтобы мокро не мазнуло по лицу, из дома же всегда вкусно пахло супом, куриным бульоном, постными щами, там жили в основном родственники, дальние и близкие, между ними были довольно сложные отношения, но ее тут все любили, всегда, она переходила из рук в руки, ей совали конфеты, ее ставили на стол или на стул, заставляли разговаривать, петь песни. В саду осенью она собирала в траве яблоки, лежалые, с бочком, и ела, предварительно потерев о рукав, – даже не верилось, что такая жизнь текла себе спокойно почти в центре Москвы. Ну хорошо, ладно – не в центре, а на окраине, но очень близко от центра, пешком можно было дойти до Центрального дома советской армии, ЦДСА, там был парк, пруд с лебедями, и открытая эстрада, и танцы по вечерам, рядом звенели трамваи и было очень многолюдно. В темноте светились огоньки мужских сигарет, папа брал ее на руки, и они шли к остановке, она прижималась к нему, рядом молча шла мама…
Затем они переехали на Лосиный остров, в панельную пятиэтажку – это был совсем новый район, сообщение отсюда с Москвой было сложное, только на электричке. Правда, ходил автобус от ВДНХ, раз в час, но «ненадежный», мог быть так переполнен, что не влезешь даже на подножку, – словом, они спешили на электричку, если им надо было «в Москву», по вечерам станция в бледном свете фонарей становилась загадочной и даже немного страшной, родители ее всегда встречали, если она возвращалась в темное время суток, ходили слухи о пропавших девушках, взрослые об этом при ней не говорили, но она все равно все знала, как и все окрестные дети. Она смотрела с ужасом на этот дремучий лес, но все-таки здесь ей нравилось, это был ее район, ее жизнь, здесь она пошла в школу, а главное, в хор «Весна», все ее подруги тоже ходили в хор «Весна»: Бах, Шуберт, Перголези, «Стабат матер», «То березка, то рябина», однажды они даже выступали в консерватории, Полина не пропускала занятий, занималась сольфеджио, берегла горло, в те минуты, когда они пели, она казалась себе птицей, которая парит там, в вышине. Хормейстер ее выделял, ожидались гастроли детского хора «Весна» в Европе, в лучших залах, это был известный коллектив, она разучивала сольные партии, летела как на крыльях в это низкорослое помещение, в котором располагался их певческий рай: бетонные блоки, два этажа, низкие окна, здесь когда-то был детсад, но, войдя сюда, ты сразу оказывался внутри волшебной коробочки – в одной комнате распевались, в другой настраивали рояль, бегали совсем уж мелкие первоклашки, иногда одетые очень смешно: мальчики в черных пиджачках, белых сорочках, с бабочкой, девочки в пушистых платьях с блестками; на стенах висели фотографии хора во время прошлых гастролей, раздавались голоса Александра Васильевича и его помощницы Светланы – мягкие, но звучные и требовательные.