— А Соловей-разбойник? — спросил я Илью Ивановича. — Он действительно свистом людей пугал?
Илья Муромец не ответил. Он придержал коня и к чему-то прислушался. В лесу было тихо. Только кузнечики в траве стрекотали.
— Слышишь? — спросил меня Муромец, кивнув головой в глубину леса. Но я ничего не слышал, хотя и старался изо всех сил.
— Никак стонет кто-то? Да и вороны, эвон, на сосне примостились. Ждут… Не к добру это. Делать нечего, надо сходить посмотреть, что там случилось.
Илья Иванович спешился, взял в руку копье.
— Ты, Володимирко, тут побудь. Коней постережешь.
Было немного жутковато оставаться одному на краю дремучего леса. Но я не показал вида, поглаживая теплые спины Орлика и Чубарого. От их присутствия мне было спокойней. Минуты через три Илья Иванович позвал меня из леса к себе. Ведя за собой коней, я пошел прямо на его голос. Он сидел на корточках и что-то разглядывал. Подойдя ближе, я увидел перед ним маленького, дрожащего олененка. Между ним и Ильей Ивановичем зияла глубокая яма. В нее-то и смотрел Муромец. Я тоже заглянул в яму. На дне, неловко подвернув ногу и неестественно выгнув шею, лежала оленуха.
— О, господи! — сказал Илья Муромец, поднимаясь. — Ну что за народ такой! Неужто нельзя зверя стрелой али рогатиной на потребу свою добыть? А ежели сделал ловушку, так проверяй ее как положено, каждый день. А тут никто, почитай, неделю не появлялся. Оленуха-то едва дышит. И детеныша жалко. Ослаб совсем. Это он тут и мяучит от горести, мамку зовет.
Илья Иванович, кряхтя, полез в яму, нагнулся, говоря что-то судорожно забившейся оленухе, потом крякнул и поднял ее одним махом наверх, точно штангист вырвал на вытянутых руках тяжелую штангу. Оленуха попыталась вскочить на ноги, но они не слушались, и она чуть-чуть не угодила копытом по лицу своего спасителя.
— Вот глупая! — рассмеялся Муромец, вылезая из ямы. — Нет чтобы спасибо сказать… Придется тебе, Володимирко, к реке сбегать, воды принести. Без воды она помирает.
Я схватил шлем Ильи Муромца и бегом помчался к реке. Зачерпнув воды, я понес шлем перед собой двумя руками, стараясь не расплескать воду. Вдруг за кустами что-то мелькнуло. Но поскольку я весь был занят тем, чтобы не запнуться о валежину или корень, и смотрел больше под ноги, то не смог толком рассмотреть, что именно мелькнуло. Мне показалось, что это был пригнувшийся человек, одетый во что-то рыжее с белым. Но, возможно, мне только это показалось. Я громко спросил: «Кто тут?». Но никто не откликнулся. Не шевельнулась ни одна веточка. И я, успокоившись, понес шлем с водой дальше.