Пока парни перешучивались и отпускали в мой адрес какие-то пошлости, я осторожно хрупнула обе шпильки, изобразила как можно более испуганное лицо.
- Красотка, не надо плакать! - тут же отреагировал кто-то из круга.
- Отдай мальчикам сумочку, детка. Мы понесем, а ты спокойно пойдешь с нами рядом, - гундел тощий, мерзко похрюкивая. Гайморит, наверное - закралась в голову совершенно посторонняя мысль. Я фыркнула, два парня, самых крепких, подошли на расстояние шага, остальные сгрудились за моей спиной.
Выберусь - начну бегать по утрам, пообещала я себе, приветливо улыбнулась и брызнула из баллончика в глаза обоим уродам. Теперь добавить сумочкой по голове (Ха! Три книги по режиссуре в плотном переплете!) и бежать!
Бежала я недолго, всего-то до угла ближайшего дома. Там кто-то дернул меня за руку и втащил в подъезд, зажав рот. "Добегалась!" - подумала я, резко ударив локтем назад.
- Да тише ты! Пробегут мимо, отпущу. - Послышался мужской голос за спиной. Приятный такой голос.
Мои горе-преследователи рыскали по окрестностям еще минут двадцать. Когда все стихло, меня, наконец, отпустили и, придерживая под руку (сапоги без родных шпилек - не очень устойчивая обувь), довели до дома тетки. На часах было девять тридцать.
- Спасибо, - смущенно буркнула я, поднимая глаза на провожатого. И так и застыла.
- О, привет, Смерть. Богатой будешь, не признал сразу. - Широко и как-то по-доброму улыбнулся мне Гончий, поправляя блондинистую гриву волос за спиной. - Что ж ты так неосторожно-то?
Тут же вспомнилось, какими чертами характера я наградила его вчера. Мальчик-мажор, привыкший, что все идет так, как ему хочется. Мажор в это время рассматривал меня и продолжал улыбаться.
- Буду признателен, если пригласишь погреться. Я как раз ключи от квартиры на работе оставил. - Наконец, выдал он. Я как раз успела заметить и бледные, как будто восковые щеки, и синеющий нос. Давно он под дверями парадного стоит, раз так замерз.
Пришлось брать его с собой к тетке. Елена Борисовна, конечно, потом отчитала меня на кухне за явку с парнем без предупреждения, но, выслушав рассказ о моем героическом спасении и его печальной судьбинушке, махнула рукой. Гончему я была благодарна. Во-первых, он меня спас - сама я вряд ли бы додумалась спрятаться, во-вторых, ударила я его сильно, до сих пор морщится, когда поворачивается, в-третьих... Грустный он какой-то сегодня, этот Гончий. И совсем не похож на тот снимок, который мне давала Аннушка.
Когда мы, продрогшие, поднялись на нужный мне этаж и ждали, пока тетя Лена откроет дверь, он наклонился и шепнул мне на ухо: