— Потому что пара, да? — выдохнула я и, наконец, оторвала взгляд от браслетов.
— Да.
Я нырнула под руку Риммона и устроилась у него на груди, а он тут же прижал меня к своему боку.
— И все? — никак не унималась я. — Никакой передачи там мыслей, энергии? Даже не маячок? — Риммон молчал. — Ну Ри-и-имон.
Он фыркнул мне в затылок. — Вот знаешь, Мань, сейчас уже начинаю думать, что стоит на тебя этот маячок нацепить. — Тут уже фыркнула я. — Нет, ну ты так настаиваешь, что у меня появляется повод для беспокойства, что за тобой и правда глаз да глаз нужен.
— Ну тебя.
— А теперь ну меня? — Риммон глухо рассмеялся пробежал пальцами через мои волосы. — Ну, конечно, теперь ну меня. — Он мягко чмокнул меня в висок. — Крыська ты моя.
Я хмыкнула и беззлобно толкнула его локтем, а Риммон так даже и не дернулся. Его лица я не видела, но прям кожей чувствовала, как он ухмылялся.
— Ну тебя, — прошептала я, и он беззвучно засмеялся. Я почувствовала, как под моей щекой дрогнула его грудь.
— А сколько даэмоны живут? — от чего-то вдруг спросила я.
— Что, уже решила от меня избавиться? — Риммон хохотнул. — Так просто не выйдет, Мань.
— Да мне просто интересно, — буркнула я. — А то получается, что я совсем про себя ничего не знаю. Ну и про тебя за одно. В смысле как расу. — Последнее я уже поспешно выпалила, почувствовав ставший слишком хитрым взгляд Риммона.
— Сто пятьдесят — двести, Мань, — равнодушно заметил он.
Надо же. Это же раза так в два больше ведьмы. Или мага. Ну хорошо хоть не драконьи пятьсот, и на том спасибо.
— А… а ну тебе сколько?
Риммон хмыкнул и промолчал. А я все молчала и ждала, так что он все-таки пожал плечами и сдался.
— Сорок шесть.
О. А мне двадцать один. Скоро будет. Так, это получается, ему чуть больше, чем мне должно было тогда быть? Ну двадцать лет назад, когда все и… случилось. Я невольно поежилась. Я, может, и совсем ничего с того дня не помнила, да и не могла помнить, но вот это никак не делало ту ночь менее ужасной. Это ведь… Он их предал. Король, которого обожало все королевство, которому беспрекословно верил каждый… их предал. Так жестоко нарушив свое слово.
В комнате наступила тишина, прерываемая лишь нашим размерянным дыханием. Я сглотнула. Просто лежала и слушала стук его сердца, пытаясь унять свое.
— Риммон?
— М? — уже как-то сонно ответили мне.
— А ты не боишься?
Он ерзнул подо мной. — Чего, например?
— Ну. — Я замолчала, сомневаясь, стоило ли об этом спрашивать. А то еще нацепит на меня какой маячок или еще хуже запрет вон в башне как мать Арджи.
— Ма-ни-я?
— Ри-мон.