Я замерла. Нора молчала.
— Так как же произошло, что вы обе носите одну и ту же фамилию, а Онория Герт? — усмехнулся. — А просто вашему отцу отдали на воспитание младенца. Двадцать лет назад. Ее родители погибли страшной смертью, успев отдать ребенка тому, кому доверяли. Не уверен насколько, но по крайней мере вашему отцу, Рудольфу Герту, они доверяли больше остальных. И он мог бы вынести ребенка. Взять ребенка и бежать, бежать так далеко, где бы его никогда не нашли. Никто.
У меня перехватило дыхание. Голос уже не был насмешливым. Он похолодел, констатировал факты, в которых явно был абсолютно уверен. Верить не хотелось, но почему-то не получалось ему не верить. А я ведь даже и не знаю, кто он.
Дядя Рудольф всегда говорил, что мой отец был его старшим братом. Что они всегда жили в нашей деревне. Всю жизнь. А потом якобы разразилась лихорадка и мои родители погибли. Умирая, мой отец умолял брата вырастить меня как родную дочь. Мне не на что жаловаться, для дяди Рудольфа и Норы я действительно была как родная. Но все равно как-то больно кольнуло. Хотя это ведь ничего и не меняет, верно?
— А у Рудольфа Герта уже была дочь, вы, нэйти Онория Герт. Рудольф Герт, как и ваша мать, которая умерла через пару дней после вашего рождения, были единственными ведьмаками. Среди них. Никто и никогда их особенно не жаловал. Боялись. А потом их предали.
Он замолчал. Прошла секунда, другая… Он молчал, как мне показалось, вечность, но на самом деле чуть больше минуты.
— Рудольф Герт вырастил Маришу как родную, утащил вас обоих на свою историческую родину, в Пустоши его бы точно никто не стал искать, — глухо сказал Норин собеседник. Теперь его голос немного хрипел. — Вы, нэйти Онория Герт, стали ей как бы сестрой. Но вот однажды отец рассказал вам правду. С тех самых пор вы и оберегали ее, вы сделали все, чтобы ее защитить, чтобы никто не узнал. В академии вы сделали все возможное, чтобы скрыть правду от меня. Но вы не учли одного, нэйти Герт. Разлом.
Разлом!? Я дернулась вперед, но тело не послушалось. Как будто его не было, только тяжесть, боль да темнота.
— Да-да, нэйти Герт, не смотрите на меня так. Именно Разлом. Видите ли, он усиливает магический потенциал каждого живого существа в округе. Очень подходящее место для академии, не находите, нэйти Герт? Даже и капля дара проявит себя. Вы никогда не задумывались, почему вспышек стало больше? Нет? Зря, — голос усмехнулся. — Потому что вам, нэйти Герт, становилось все труднее их контролировать, все труднее всегда оказываться рядом вовремя и отводить внимание.