— Сложно сказать. Слишком много, — гордо ответила Сидни, нашедшая силы собраться, несмотря на эмоции, бушевавшие внутри.
— Думаю, что есть нечто, чего мы еще не пробовали, — заметил Малик.
Девушка лишь покачала головой.
— Это больше не пройдет, Малик. В постель с тобой я больше не лягу.
— Разве я сказал что-то о постели?
Вновь послышался сильный раскат грома, от которого Сидни вздрогнула. Малик прижал ее к себе и заключил в объятия. Его тело было мускулистым, соблазнительным и горячим. Она походила на кубик льда, который опустили в горячую воду. Рядом с ним она теряла контроль над собой. Так было всегда! Стоило ему только прикоснуться к ней, она тут же становилась податливой.
Он прижался всем своим телом к Сидни, и она ощутила, что Малик был возбужден.
— Поосторожнее, дорогуша, — прошептал он, когда Сидни ответила ему на прикосновение. — А то я за себя не ручаюсь. И ты даже не заметишь, как окажешься в моей постели.
Как же ей этого хотелось! Еще одна ночь с Маликом, еще одна… Ей снова хотелось почувствовать себя живой и желанной.
Нет! Этому не бывать.
— Прости, — ответила она, отталкивая его от себя.
Он без слов выпустил ее из своих объятий.
— Уверена, что эта ночь могла бы стать невероятной, но утром я буду сожалеть о содеянном, — пояснила Сидни. — В любом случае ничего не изменится. Отношения будут такими, какие они есть сейчас. А наше сосуществование только усложнится.
— Значит, ты считаешь, что остаться друзьями мы не сможем?
— Друзьями мы никогда не были. Мы пропустили эту часть.
Малик коснулся своих темных волос и печально вздохнул:
— Да, ты права.
Сидни прикусила нижнюю губу.
— У меня такое ощущение, что я толком ничего не знаю о тебе.
— Ты знаешь главное.
— С чего ты решил? Я ничего о тебе не знаю! До сегодняшнего дня я даже не знала, что тебе нравится Шекспир.
— Я учился в университете в Англии. Его произведения были обязательными к прочтению.
— Видишь, я даже этого не знала.
Малик развел руками.
— Что же ты хочешь узнать? Спрашивай, и, если смогу, я постараюсь ответить.
И вновь послышался гром, океан усмирился.
Что же такого хотелось узнать Сидни? Все или ничего? Все — потому что она ничего о нем не знала, ничего — потому что все это было ни к чему. Но с любопытством совладать было невозможно.
— Почему сегодня за ужином между тобой и Аданом чувствовалось напряжение?
Малик закатил глаза.
— Так и думал, что ты спросишь об этом. И ответа у меня нет. В детстве мы были очень близки, но затем все поменялось. В нашей жизни было слишком много правил.
— Правил?
— Ты ведь жила со своими родителями?