— Я позволял тебе иметь свое пространство, — продолжил он. — Но теперь хватит.
Сидни удивленно посмотрела на него.
— Пространство? Как, черт возьми, прикажешь мне это понимать?
— Принцессы так не выражаются.
— Я не принцесса, Малик.
Конечно, ее можно было назвать принцессой, но Сидни никогда себя ею не считала. Малик не показывал ей родину, не знакомил с семьей. Уже тогда ей нужно было задуматься о его странном поведении.
Стыд нахлынул новой волной, отчего на лице появился румянец. Когда Малик женился на ней, Сидни надеялась, что это по любви. Она и предположить не могла, что он хотел насолить семье, шокировать родных, а Сидни просто подвернулась под руку.
— Ты все еще моя жена, Сидни, — проворчал он. — А до тех пор будь добра соблюдать некие приличия и этикет, как того от тебя ждет общество.
— Это ненадолго, Малик. Подпиши бумаги, и тебе не придется переживать, что я снова опозорю твою персону и семью.
Принц медленно сокращал дистанцию между ними… так медленно, что у Сидни было ощущение, будто на нее открыли охоту. Ее единственным желанием было бежать как можно быстрее, но от этой идеи она отказалась. Девушка стояла неподвижно, слушая шум волн, когда почувствовала, что он подошел почти вплотную: Сидни могла ощутить аромат его кожи, его дыхание на своем лице. Малик коснулся пальцами ее подбородка, нежно и едва ощутимо. Сидни с трудом боролась с желанием закрыть глаза и прильнуть к его губам.
Но она выучила урок. Возможно, в начале их отношений она была слепа, но теперь она раскусила замысел Малика.
— Ты все еще хочешь меня, Сидни.
— Нет, — равнодушно ответила она. Ноги стали ватными, нервы были на пределе, а сердце бешено стучало. Если он еще раз прикоснется к ней, ей больше не сдержаться. Но и останавливать его она не будет.
— Я тебе не верю, — сказал Малик. А затем он резко наклонился и поцеловал ее.
На мгновение Сидни поддалась и ответила на поцелуй. В это мгновение она вспомнила только самое лучшее, что было между ними. Лишь на мгновение. Боль пронзила ее грудь. Почему он причиняет ей эти страдания?
Сидни коснулась дорогого пиджака Малика, схватилась за воротник и оттолкнула мужа от себя. Он сделал шаг назад, пытаясь перевести дух. Лицо его казалось таким суровым при свете закатного солнца. Ей даже показалось, что он чем-то опечален, но затем она припомнила, что Малику не свойственна была меланхолия.
— Ты никогда меня раньше не отталкивала, — смущенно произнес он.
— Не было необходимости, — ответила она.
— А сейчас есть?
— Зачем ты это делаешь, Малик? Хочешь доказать, что я без тебя не проживу?