Долго присматривалась она к тому, что ее сейчас окружало; от ее взгляда не укрылись ни пыль на дощатом полу, ни простая высокая кровать, ни слегка потертый гобелен на стене. Все это разительно отличалось от той картины, которая стояла перед ее мысленным взором в последние годы, проведенные вдали от дома. О, комната была та же самая, но в воображении она представала словно бы наполненной свечением, утешающим теплом. Как она была здесь счастлива, думала Розалинда, и к этим светлым воспоминаниям примешивалась невольная горечь. Да, счастлива, безгранично счастлива. Она смахнула набежавшие слезы и еще раз осмотрелась вокруг. Все изменилось. И в комнате не было теплого свечения, хотя невысокое пламя камина боролось с вечерней прохладой. Ни о каком счастье и речи не было. Комната оставалась такой же, но все в ней свидетельствовало о заброшенности и запустении.
Глубоко вздохнув, она попыталась стряхнуть тягостные мысли. Незачем тужить о прошлом, приказала она себе и бесцельно провела рукой по крышке громадного деревянного сундука. На ладони осталась мохнатая серая пыль, и Розалинда нахмурилась, стряхнув с руки ее след. Когда мать была жива, замок сиял чистотой, как редкая золотая монета. Теперь он был темным, грязным и унылым.
Распрямив плечи, Розалинда двинулась к двери. Уж что-что, а порядок она здесь наведет. Она присмотрит за тем, чтобы в Стенвуде все было вычищено от пыли, вытерто и вымыто. Может быть, она и не сумеет добиться, чтобы счастье снова поселилось в замке… кто может знать, что для этого требуется? Но со всем остальным она управится. Что ни говори, а управление хозяйством большого замка — это именно то искусство, которому обучала ее тетушка Гвинн.
Теперь, когда Розалинда определила для себя, чем ей надлежит заняться в самое ближайшее время, на душе у нее стало легче. Она подгребла угольки в камине поближе к середине топки, плотно прикрыла деревянные ставни на окнах и направилась в парадную залу, где ей предстояло снова встретиться с отцом. До сих пор все складывалось так, что каждая их встреча сопровождалась стычкой. На этот раз, решила она, все будет по-другому. В конце-то концов, для стычек теперь просто не осталось никаких поводов. О смерти Джайлса он уже знал, и хотя она все еще казнила себя за то, что не уберегла маленького брата, теперь все равно с этим ничего не поделаешь. Время — лучший целитель для таких ран, хотя приходилось признать, что от удара, пережитого восемь лет назад, отец не оправился до сих пор. Но и здесь, напоминала себе Розалинда, спускаясь по ступеням, она бессильна что-либо изменить.