— Тяжкое испытание, лихая година… — снова скулил крестьянин, но его вдохновенный экстаз плакальщика-одиночки уже иссякал. Теперь в глазах поляка появилось ответное любопытство. Что ж, все естественно: нечасто, наверное, на местных слякотных дорогах встречается грязный по самые уши тип с резиновой дубинкой «РД-73», в бронежилете, помеченом надписью «ОМОН», и потерявший к тому же во времени.
Бурцев глянул поверх голов. Среди столпившихся землепашцев и воинов он выделялся высоким ростом. Людишки в Средние века все же мелковаты для бойца отряда милиции особого назначения из третьего тысячелетия.
Как он и предполагал, оркестром многоголосых глоток дирижировал всадник в самом центре взбудораженного собрания. Уверенная посадка выдавала в нем прекрасного наездника. А пятна свежей грязи которой верховой был заляпан сзади по самую верхушку куполообразного шлема с железной полумаской свидетельствовали о недавней быстрой скачке. Бурцев не расслышал толком слов всадника, но прекрасно видел, как взметнулась вверх рука в кольчуж перчатке, — и тут же очередная волна славословя адрес Генриха Благочестивого прокатилась по толпею
— Это и есть тот самый князь Генрих? — поинтересовался Василий у своего рыжего гида.
Как-то не очень вязалась с княжеским титулом одинокая фигура всадника в неброских доспехах и грязном плаще.
— Нет, конечно! — почти возмутился крестьянин.
Былое благоговение к незнакомцу с щитом и дубинкой сразу улетучилось. Бурцев вдруг осознал, что и паном его уже не называют. Наверное, рыжий вовсе не так прост, как кажется, — у поляка хватило смекалки сообразить, что Бурцев не местный. Чужакам здесь, видимо, почет и уважение оказывать не привыкли. По крайней мере, простолюдины. А без почета-то какой же ты пан?
Ладно, мы люди не гордые. Потерпим, лишь бы этот конопатый продолжал говорить. Информация сейчас нужна, как воздух.
И конопатый продолжил, кивнув на всадника:
— Это один из посланников Генриха Благочестивого. Предлагает нашему обозу укрыться во Вроцловской крепости, а людей зовет в ополчение при княжеском войске. Только зря старается. Глотку подрать во славу князя — это одно, а биться с племенем Измайловым — совсем другое. Никто ни свою семью, ни скарб сейчас не бросит. Крепостям мы не доверяем — их тартары берут одну за другой. Авось, в лесах поспокойней будет. Тягаться же с язычниками на поле брани никак невозможно. Уже усвоили по Малой-то Польше. Из тех земель ведь бежим в Силезию. Нет, мил человек, если Панове хотят — пускай сами свои головы кладут. А я отойду да в сторонке обожду. Никогда оружия в руках не держал и впредь брать не намерен. Не для того рожден.