Вспомнилось, с каким остервенением набросилась него вчера панночка. А ну как убила бы его Аделаида. И что бы тогда? Куковала б одна в лесу? Влезла б с ногами на повозку и пряталась от лесных крыс, княжна, блин, Тараканова? Ну и ду… А впрочем, чего на нее взъелся? Собственно, полячка эта — просто-напросто несчастный потерявшийся ребенок. Ну а спесь — не столько ее вина, сколько издержки воспитания.
Благостное расположение к знатной спутнице, однако, продержалось недолго. Уже четверть часа спустя Бурцев мысленно крыл благородную панночку распоследними словами.
Растолкать ее оказалось делом непростым. Сначала пришлось откапывать из-под вороха шкур. Потом долго и без особого результата трясти за плечи. И в конце концов нарваться на «грубого мужлана». Не привыкла, видать, наша барышня подниматься в такую рань даже после полноценного ночного сна.
Пока сонная Аделаида приводила себя в порядок под прикрытием повозки и густого кустарника, Бурцев готовил к походу двух лошадок покрепче — гнедую и пегую. Седлать кобылок из упряжки было нечем — повозке не нашлось сбруи для верховой езды. Кое-как, при помощи кинжала полячки, Бурцев укоротил вожжи и соорудил из них некое подобие поводьев. Обрезки с петлями на концах превратились в стремена, шкуры и одеяла сгодились на попоны. Ехать на мягком все-таки комфортнее, чем на голом крупе, да и спать будет на чем, если путешествие затянется.
А может быть, и не затянется вовсе. Яцек, помнится, говорил о какой-то Вроцлавской крепости, где покойный посланец Генриха Благочестивого предлагал беженцам оставить обоз. Уж там-то знатной полячке должны помочь. Может, им снова выбраться на лесную колею, а та выведет прямиком к крепости? Или уж не высовываться, от греха подальше? В любом случае от разбитой повозки надо уходить.
— Эгей, княжна! Пора в путь. Что ты как сонная муха. Татар дожидаешься?
Аделаида наконец появилась из-за повозки. Вроде проснулась, а вроде и нет. Все еще помятая, чумазая (видимо, панночка так и не решилась на омовение снегом), но зато переодевшаяся в чистое — небесно-голубое с вышитыми золотыми узорами — платье из своих запасов. Новый наряд оказался столь же непрактичным и мало подходящим для путешествия, как и предыдущий. Широченные рукава просторной верхней одежды будут при скачке цепляться за каждую ветку, а красные рукавчики под ними — длинные, сужающиеся от локтя к самым кистям и крепко затянутые шнуровкой — наверняка здорово стесняют движение. Диковато смотрелся в лесу и расшитый поясок на осиной талии. И кошель, прикрепленный к нему. И серебряный обруч на голове. И огромная брошь с неограненной, но явно драгоценной каменюкой под горлом. Но хуже всего — длиннющий подол. Со шлейфом!.. Подол нелепо волочился за хозяйкой по грязи и снегу, открывая лишь носки сапожек.